Любая ночь кончается рассветом, и вскоре Маша заметила, что уже различает бетонные стены в нескольких метрах от себя. Там было светлее, чем в других частях тоннеля, и девушка решила попробовать подобраться к этому месту поближе. Она переползла на другую сторону, где обнаружилась такая же приступка. Чуть дальше виднелись редкие металлические скобы, по которым можно было попытаться подняться наверх. Она несколько раз срывалась вниз, раздирая ладони в кровь, но ничто не могло ей помешать в этом движении к свету. Кроме закрытого люка. Он все-таки помешал.
Когда девушка все же добралась до самого верха, оказалось, что люк чуть отодвинут или сломан. Свет, проникавший внутрь, бил как раз из этой щели. В нее ни человек, ни кошка пролезть бы не смогли.
Ей повезло. Примерно через час она услышала чьи-то шаги и начала отчаянно кричать. На фоне абсолютной тишины зимнего леса эти крики оказались достаточно громкими, чтобы привлечь внимание лесника. В щели люка показалось ничего не выражавшее лицо мужчины средних лет. Увидев, что девушка жива, он отодвинул люк и помог ей выбраться. И все это с видом человека, который каждый день вылавливает из канализации по парочке таких бедолаг.
Мужчина отнес девушку в сторожку, помог ей хоть как-то согреться и вызвал «Скорую». Все это время Маша рыдала и благодарила лесника. Приехали медики, задали пару вопросов о случившемся, взяли у лесника номер телефона и предупредили, что должны будут сообщить о произошедшем в милицию, а значит, к нему могут прийти с вопросами.
– Пусть приходят, – пожал плечами мужчина. К этому моменту вокруг машины «Скорой» и у сторожки уже собралось несколько любопытных зевак, которым было ужасно интересно, что произошло.
К удивлению медиков, девушка, проведя зимнюю ночь в канализации в одних только колготках и свитере, отделалась легким испугом и парой мелких переломов. Даже ребенок не пострадал. Еще большим удивлением стало то, что ни алкоголя, ни наркотиков в крови пострадавшей обнаружено не было. Медики привыкли забирать из Битцевского леса алкоголиков и наркоманов. Как молодая женщина, будучи трезвой, могла свалиться в канализацию, им оставалось непонятно. Маша начала было говорить о том, что ее столкнули, но врачи решили, что это последствие сотрясения мозга.
Уже в больницу к Веричевой пришел участковый и со скучающим видом стал задавать дежурные вопросы. Девушка начала рассказывать, но ей все время не хватало воздуха, а из глаз тут же полились слезы от воспоминаний и затопившей ее обиды.
– А зачем вы пошли зимой в лес? – спросил мужчина, когда потерпевшая замолчала.
– Он сказал, что хочет помочь. Денег у него не было, но в лесу был какой-то тайник с техникой, которую он хотел мне подарить, – тихо проговорила девушка. Мужчина смерил ее оценивающим взглядом, а потом ухмыльнулся:
– Краденое не поделили? Сбыт краденого, Мария, это срок до двух лет, если без отягчающих. А вот то, что тебя кто-то убить пытался и в люк скинул, это недоказуемо. Знаешь, как, думаю, дело было? Ты пошла со знакомым в парк, потому что он тебе обещал за любовь твою бесценную кое-что из наворованного. Любовь ты уже подарила, поэтому платить он расхотел. Вы поругались, и ты случайно упала в этот люк. Дарить любовь за ворованный товар – это проституция и сбыт краденого, причем все доказать очень просто, а вот в попытку убийства никто никогда не поверит. Вот ты теперь злишься, что тебя развели и обманули. Придумывать сказки в присутствии сотрудника милиции тоже незаконно и тоже за это едут в тюрьму. Сама виновата, что в такой компании оказалась, а не с мамой пироги печь училась. Сочувствую твоим неприятностям, но никто, кроме тебя, в них не виноват. Ну так что? Будешь писать заявление? – последнюю фразу сотрудник милиции сказал совсем другим тоном, почти с нежностью.
Девушка чувствовала себя раздавленной и еле сдерживалась, чтобы не заплакать в присутствии этого жестокого и бесчувственного человека. Она покачала головой. Участковый тут же повеселел и уже совсем по-другому стал расспрашивать, как ее лечат и не нужно ли за чем-нибудь сходить в магазин. Девушка только отвернулась к стенке, чтобы лишний раз не радовать его своими слезами.