Битва

— Минуточку внимания, товарищи! У меня есть приятная обязанность, — сказал он, чуть поигрывая голосом, загадочно щуря голубые глаза. — Вы знаете: только что вернулся наш коллега, Валерий Павлович Гладышев. Знаете, что не посрамил он и себя и нас — защитился, получил диплом с отличием, — мы уже поздравляли его. И вот теперь получено письмо из академии на имя начальника полигона. — Почекута, надев очки, взял со стола из папки лист. — Есть резолюция генерала Сергеева: объявить офицерам…

…Слушая начальника, Гладышев сидел в нервной скованности, радуясь и смущаясь одновременно. Слова в ушах отдавались отчетливо, гулко:

«…Дипломный проект имеет большое практическое значение, рекомендации, данные в нем по некоторым кардинальным вопросам проектирования ракет, высоко оценены в Особом конструкторском бюро, приняты к практической реализации…»

«Как все громко! Как преувеличенно!..» — думал Гладышев, все больше смущаясь.

…Никто никогда не возражал, не спорил, что такой показатель ракеты, как вибрационная стойкость, иначе говоря, прочность ее в полете, способность выдерживать все перегрузки и динамические неожиданности, — один из самых важных. Однако как-то давно утвердилось, стало считаться само собой разумеющимся, что вибрации корпуса ракеты, узлов ее и агрегатов во время полета автоматически измерить нельзя. Знатоки-специалисты, с которыми Гладышев не раз толковал, к которым подступался, досаждая вопросами, лишь с сожалением отмахивались: «Надо, понимаем! Но нет технических идей…» Гладышеву казалось, когда он думал об этом, что тут действительно существует какая-то противоестественность: почему смирились, почему «бесспорно», почему «так должно быть»? Шло время. После каждого запуска ракеты в расчетном бюро полигона десятка два вычислителей почти полмесяца считали и пересчитывали вибрации, и, значит, конструкторам и испытателям с большим опозданием представлялась возможность взглянуть на графики и оценить ракету «на крепость».

Всякий раз, когда дело доходило до затяжных расчетов, перед Гладышевым вставали мучительные и неотступные вопросы: «Неужели так и будет всегда? Неужели нет возможности все это изменить?» И он упорно принимался изучать и анализировать природу вибраций: уж если существует решение задачи, думал он, то оно должно быть скрыто в самом явлении, в самой его природе. В орбиту своих забот Гладышев втянул и расчетчиков: не кустарно, не по старинке «считать вибрации», а автоматически, вводить информацию в счетно-решающую машину…

Гладышев помнил, как потом все закрутилось — полгода будто в круговороте: искали, ставили эксперименты, подступали с разных сторон, срывались и отступали, вновь брались за призрачную мысль, и наконец… «Экспериментальный прогон опытной проверки идеи» — так они тогда назвали его. Включили сделанные Гладышевым приставки к счетной машине, «пустили» в нее информацию о вибрациях. Он помнит, как окаменел — лишь, казалось, одна-единственная клеточка сознания где-то еще работала, — как замерли рядом другие: расчетчики, испытатели, инженеры-конструкторы. В застекленном окошке медленно, бесшумно тянулась белая лента, и на ней вычерчивалась плавная, без срывов, дорожка…

Теперь он скорее догадался, чем услышал, что инженер-подполковник Почекута закончил читать письмо и, должно быть, даже отложил его, — Гладышев успел об этом подумать, торопливо освобождаясь от захватившего воспоминания, в последний миг представляя: да, он тогда взял этот эксперимент темой своего дипломного проекта, там были и рекомендации, как использовать результаты анализа вибрации для конструирования ракет, — что же в том особенного?

Аплодисменты оглушили Гладышева, он неловко водил головой, оглядывая товарищей, оказавшись невольно в центре внимания и не зная, то ли молча все принять, то ли встать, что-то сказать, и он лишь приподнялся от стула и вновь сел, больше тушуясь.

Расходились по рабочим местам быстро, комната опустела сразу. Гладышева, тоже подходившего уже к двери, остановил инженер-подполковник Почекута:

— Валерий Павлович, вы пока не участвуете в подготовке объявленных испытаний — все впереди. Прошу заняться прежним: причины падения ракеты… Случай особый. Тем более в преддверии заводских испытаний.

Гладышев кивнул, подумав: «Вот все само собой и выяснилось».