Битва под Оршей 8 сентября 1514 года

Третья осада показала, что король ничем не может помочь городу, что все пункты «привилеев» в условиях непрекращающейся войны и длительных осад теряют свою силу, что чаша весов в противостоянии склоняется в сторону сильного восточного соседа, и что государь Василий Иванович никогда не отступит от своих намерений присоединить «смоленскую отчину» к своим владениям. К тому же «великий князь Московский», со своей стороны, предлагал смолянам большие привилегии.

Тот факт, что горожане, помимо грамоты «всей Смоленской земле», были пожалованы еще дополнительными льготами — отдельной грамотой «мещанам Смоленским» — определенно свидетельствует в пользу версии о весомой роли городских слоев в сдаче Смоленска. Третий год войны многим показал, что «великий князь Московский» имеет значительные ресурсы для воплощения своих целей. Каждый раз Смоленск тщетно ожидал деблокирующие войска и был предоставлен самому себе.

В истории смоленских осад мы наблюдаем значительные изменения в поведении горожан — от желания «рыцарски обороняться, терпеть нужду от врагов»[173] до момента «бити челом великому князю». Позиция смолян в период 1512–1514 гг. не была твердой и менялась в зависимости от военной обстановки и соотношения сил на русско-литовском фронте.

С каждым грохотом русских бомбард призрачные надежды на спасение гарнизона улетучивались, а число сторонников «промосковской группировки» увеличивалось. В этом свете справедливыми кажутся слова А. Б. Кузнецова, что жители Смоленска «устали от русских походов, осад и штурмов, не надеялись на способность литовцев отстоять город и хотели одного — мира и возможности спокойно жить и заниматься своими делами».[174] Выбирая, где лучше жить, — в относительно свободном обществе, в котором, однако, невозможно найти защиту ни от внутренних, ни от внешних врагов, либо в автократическом обществе, в котором государь может защитить своих подданных, — каждый останавливался на своем.

Позиция части промосковски настроенных жителей привела к тому, что значительные порубежные территории в конечном итоге отошли к Российскому государству.

Ряд польских источников ещё тогда, в 1514–1515 гг., дали развернутые ответы на вопросы, почему такая мощная и «доблестно защищаемая крепость» капитулировала перед Московитом и почему смоляне предпочли сдаться, а не защищать город до конца. Вину за измену польские хронисты возлагали на «лицемерный в вере русский род» («in fide lubrica Rutheni»), который «предал замок врагу», единоверному Московиту.[175] В 1530-х гг. секретарь королевы Боны Сфорца Станислав Гурский, составляя описание войны «В год Господень 1514-й», собрал все эти объяснения и вложил их в уста Михаила Глинского, который будто говорил смолянам:[176]

1. «Витольд [Витовт — А. Л.] великий князь Литовский, силой отторг замок у Московской земли, и было бы выгодно и справедливо отделиться члену от чужого тела и присоединиться к своему»;

2. «бояре и знатные мужи, коренные жители и уроженцы Смоленской земли — московского рода и одной с ними религии, которая является для разделенной внутри себя нации великой связью для благожелательства и общности, и надо вернуться к своим братьям и родичам, к хорошо относящемуся роду от надменности поляков, от внешнего господства — к естественному и наследственному господину, к почестям и восстановлению отеческих традиций»;

3. «при долгом отсутствии короля нагрянет прусская война с германцами и цезарем, а литовцы немногочисленны, невоинственны и неравны силами для сопротивления Москве, и лучше бы своим собственным решением добровольно передаться в господство Москвы, чем подвергаться превратностям судьбы».