Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории

По всем земским полкам, мелкими группами, было распределено около тысячи опричников. Отдельных командиров в эти группы специально не назначали, памятуя их неумелое и зачастую даже преступное поведение во время прошлогодней обороны Москвы.

Многие опричники были этим обстоятельством крайне недовольны и своего негативного настроя особо не скрывали. Они надеялись, что вскоре смогут вернуть себе былое привилегированное положение в армии, да и в обществе.

Особо среди опричной оппозиции выделялся незнатный дворянин Иван Дмитриевич Поливанов. Сам он военными талантами не блистал и уповал в своем фрондерстве на помощь брата – Константина, который продвинулся на высокие посты в руководстве опричнины.

Доспехи опричники принципиально не носили, несмотря на полученный в прошлом году от татар урок. Видимо, полагали, что татары будут бояться одних их черных одежд так, как их боялись мирные жители Московского царства. Вооружены опричники были саблями, да луками со стрелами.

По всем полкам распределили три с половиной тысячи стрельцов. Эти пехотинцы были вооружены пищалями, бердышами, саблями. Во время боя стрельцы надевали шлемы.

Наемные казаки с Дона и Запорожской сечи, так же, как служилые городовые казаки, защитных доспехов не имели. Их вооружение состояло из сабли, пики, пищали или пистолетов. По разным полкам их было распределено три тысячи человек.

Всего из двадцати тысяч человек списочного состава на смотр удалось собрать, от силы, тысяч семнадцать.

Выстроенные на мокром глиняном плацу воины выглядели крайне разношерстно. Они не только имели различные доспехи и оружие, но и были одеты в различные по форме и цвету одежды. Даже стрельцы в каждом полку носили кафтаны и шапки разного цвета.

Воины стояли неровными шеренгами, и Воротынскому пришлось послать своих слуг подравнять их. Посланцы командующего скакали вдоль выстроенного войска и истошно кричали:

– Подай назад на три шага! А вы вперед выезжайте! Куда так далеко выперли из строя? Давай обратно!

Непривычные к таким командам, да и к военной дисциплине вообще, ратники двигались только если их командиры дублировали команды порученцев Воротынского. Своенравные опричники вообще делали вид, что команда подравняться их не касается.

Наконец воинские ряды удалось немного подравнять.

Иван Васильевич подъехал к выстроенному в одну линию войску только к полудню. К этому времени ветер разогнал тучи, дождь закончился, и стало проглядывать неяркое весеннее солнце.

Царь был верхом на черном аргамаке, в черной рясе, поверх которой была накинута толстая шерстяная епанча черного цвета, укрывавшая его от дождя. Епанча промокла, стала тяжелой и сильно давила на плечи.

В нескольких шагах за царем ехали парадным строем два десятка царских охранников – рынд. Рынды были на белых конях, в атласных белых кафтанах и обшитых белым атласом меховых шапках.

Охранники держали на правом плече небольшие секиры с позолоченным лезвиями, украшенными гравированными двуглавыми орлами. Эти секиры следовало держать прямо, лезвием назад, что делало крайне сложным управление лошадью.

Помимо представительских функций, рынды нужны были царю еще и для того, чтобы охранять казну, которую он привез с собой для раздачи воинам денежного жалования. У каждого охранника к седлу была приторочена большая кожаная сумка с серебряными монетами.

Иван Васильевич подскакал к Воротынскому, и они вместе стали объезжать выстроившиеся полки. Рынды следовали за ними чуть позади.

Земля еще не просохла после недавнего дождя и копыта лошадей разъезжались на скользкой глине. Лошадь под одним из рынд поскользнулась и упала на бок. Сидевший на ней юноша рухнул прямо в грязь, сильно перемазав лицо, белые кафтан и шапку. Мешок с казной при падении у него развязался, и серебряные монеты посыпались из него наземь. В задних рядах войска прошел с трудом сдерживаемый смешок.

При падении охранника его секира со всей силы плашмя плюхнулась в грязь и брызги полетели во все стороны. Большой кусок глины попал на епанчу самодержца и оставил на ее черном поле заметный рыжий след. Вместо торжественного выезда царя в окружении бравой охраны перед боевыми порядками вышел неловкий конфуз с грязевым купанием молодого рынды и разбрасыванием денег.

Василий Иванович обернулся, когда услышал звук падения рынды, скривил лицо, увидев комок рыжей глины на своей епанче и, не доехав немного до полка Хворостинина, повернул обратно. Развернувшись, он бросил в лицо князю Воротынскому:

– Поехали к тебе в шатер. Зови туда всех воевод на совет.

Князь поскакал впереди, указывая дорогу к своему полотняному шатру, разбитому на зеленой лужайке аршинах в двухстах от края поля, на котором проходил смотр.

По дороге Иван Михайлович махнул рукой Шереметьеву, давая этим жестом понять, что ему надо собрать всех воевод, а полки отправить в разбитый неподалеку лагерь.

Пока воеводы собирались в шатре, царь с мрачным лицом, спокойным голосом выговаривал главнокомандующему: