Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории

В шатре перед командирами полков стоял хмурый мужчина за пятьдесят, высокий, грузный, полный внутренней физической и духовной мощи; лицо его было волевым, словно вырезанным из одного куска мореного дуба, большую часть его занимали борода и усы, среди которых светились умные, немного грустные, карие глаза. В мыслях, речах и движениях Михаил Иванович был нетороплив и обстоятелен.

Первому главнокомандующий дал задание Хворостинину:

– Тебе, Дмитрий Иванович, царь повелел идти к Калуге и принять там удар татарских войск. Задери врага и подводи его потом к Серпухову, возле которого я с Большим полком стоять буду. Сюда же полки Правой и Левой руки подойдут на помощь. А если татары на них первыми нападут, то они тоже будут отходить и завлекать вражескую конницу к Серпухову.

Воротынский стал давать подробные указания, как тактически вести себя Шереметьеву и Репнину. Потом очередь дошла до Шуйского.

Когда совещание подходило к концу, Хворостинин не выдержал и спросил у Воротынского:

– А что мне с гуляй-городом делать-то? Когда еще пушки подвезут!

– Присылай свой гуляй-город через месяц к Серпухову. Назначь старшим над своими людьми кого потолковее. Когда царь пришлет мне пушки с нарядом, то я большую их часть в гуляй-город отдам. Твоим людям надо будет научиться взаимодействовать с пушкарями князя Коркодинова. Кого назначить в коменданты гуляй-города хочешь?

– Да стрелецкого голову Огнева, – назвал кандидата Хворостинин, хотя еще не получил из Стрелецкого приказа подтверждения о присвоении Роману Игнатьевичу запрошенного звания.

Князь Воротынский задумался, повел сложенными в трубочку губами слева направо и обратно, смешно топорща при этом усы, походил вокруг раскладного походного стола, за которым все стояли, и дал Хворостинину еще одно задание:

– Знаю, недалеко от Серпухова, между реками Лопасня и Пахра есть деревня Молоди. Возле нее стоит высокий холм с плоской вершиной – он виден с дороги, что на Серпухов ведет. Вот на этом холме хорошо было бы установить твою деревянную крепость. Скажи своему Огневу, чтобы он примерился к этому месту и все окрестности кругом проведал.

– Так, воеводы, – обратился Воротынский уже ко всем своим подчиненным, – через месяц всем с людьми быть на местах назначения. Степь к тому времени уже зазеленеет, и татары могут на нас нагрянуть. Взять с собой нужное снаряжение и запас продовольствия на три месяца. А сейчас дьяки вам раздадут по полкам жалование, что царь привез.

По окончанию совещания Хворостинин вышел из палатки и увидел необычную сцену. Возле большого медного котла с водой, в котором один из его стрельцов отмывал от грязи царскую епанчу, стоял тот самый оплошавший царский охранник и просил дать ему умыться и почистить от грязи свой белый атласный кафтан. Стрелец, явно издеваясь над молодым рындой, не допускал его к воде, ссылаясь на то, что царскую епанчу в полковом кухонном котле мыть можно, а кафтан простого рынды никак нельзя.

Оконфузившийся молодой рында оказался тем самым вяземским дворянином, за которого хлопотал Малюта Скуратов – Борисом Годуновым. Хворостинин отругал своего стрельца за наглость и приказал пустить Годунова к котлу умыться и почистить кафтан.

Разговорившись с рындой, воевода выяснил, что у него совсем нет опыта участия в боевых действиях. Тогда, учитывая просьбу Скуратова, он решил не отзывать Годунова в свой полк, а оставить в царской охране. Хворостинин сказал юноше о том, что свободных командных мест в полку нет, а простым ратником он его брать не хочет.

Годунов был рад тому, что биться с татарами ему не придется, а в еще большей степени тому, что Хворостинин помог ему привести себя в порядок после конфуза на смотровом поле и обещал век об этом помнить.

Дмитрий Иванович посмеялся, пожелал молодому рынде без приключений добраться до Москвы, махнул рукой и поскакал вслед за своим полком в направлении Смоленска. У его седла был приторочен большой мешок с серебром, которое надо было раздать служилые воинам. Волею случая, это был тот самый мешок, который уронил в грязь Годунов. Надо отдать должное рынде, все монеты с поля он собрал, а что оттереть от грязи не смог была не его вина – не представилось возможности, так как спешил вернуться в царскую свиту.

По дороге воевода вспоминал, что еще не успел сделать из задуманного: «Юрген фон Фаренсбах пока не приехал со своими рейтерами. Будем надеяться, что к началу сражения подъедет. Уехавший с ним Степан не даст себя обмануть.

У его заместителя князя Хованского будет много людей на конях, вооружённых пищалями с короткими стволами – карабинами. Надо будет их тоже научить в Калуге тактике ведения боя, что применяют немецкие рейтары.

Еще надо дать почтовых голубей станичникам, что в дозор будут ходить в Дикое поле от Смоленска, чтобы те заранее дали знать горожанам о приближении врага. С собой надо взять почтовых голубей также в Калугу, на место дежурства.

Следует организовать в Смоленске торжественный молебен по случаю ухода ополчения на охрану рубежей страны».

Список срочных дел был велик.