Битва при Тюренчене

— Немного вызывающе: «Любовница французского лейтенанта». Так у автора. Но можно переиначить: например, назвать «Превратности любви».

— В каком театре, говорите, ее поставили?

— В Красноярском театре драмы. Вот афиша.

— Ого, издалека вы к нам пожаловали. Действительно, афиша, все как положено. Автор Джон Фаулз? Мне неизвестен, хотя я небольшая театралка. Наконец, еще вопрос: сколько Вам лет, господин переводчик и, видимо, постановщик?

— Скоро будет двадцать.

— Из молодых и ранних. Тем больше чести. И более вероятен талант.

— Я, на самом деле, всего лишь переводчик.

— И также исполнитель главной роли… Так пьеса имела успех?

— Она и сейчас его имеет, но уже с другими исполнителями.

— Интересно. У меня есть в Красноярске один знакомый, с которым я раз в год переписываюсь. Иннокентий Петрович Кузнецов, знаете такого?

— Довольно хорошо: наш единственный «гробокопатель», по меткому выражению его сестры. Очень интеллигентный человек.

— А вы остры на язычок, господин Городецкий. Не боитесь вызвать неудовольствие сиятельной дамы, к которой пришли с просьбой?

— Мне кажется, наша просьба Вам придется весьма кстати: ведь театральный зал у Вас есть, а ни труппы, ни пьесы эффектной нет. Так вот она, вот два актера, остальные приложатся.

— Ах, как Вы бойки! А Ваша спутница тоже языката и просто ждет удобного момента для словоизвержения?

Сергей толкнул скрытно Татьяну, и та тотчас включилась в разговор:

— У меня так много слов в этой пьесе, что я успеваю выговориться на сцене. В кулуарах же отдыхаю, предпочитая выслушивать других. Особенно из числа восторженных почитателей, прорвавшихся за кулисы.

— У Вас было много почитателей?

— Цветы некуда было складывать, я не преувеличиваю. Но отношу их восторги не к своей игре, а к тексту этой гениальной пьесы.

— Что ж, в этой беседе вы были убедительны. Теперь очередь текста: он у вас с собой?

Татьяна открыла ридикюль, дождавшийся своего часа, и подала пьесу Паниной.

— Обещаю дать завтра свое заключение, — милостиво сказала графиня. — Кстати, сколько времени она идет на сцене?

— Около 3 часов, с двумя антрактами, — сообщил Городецкий. — Но сибирские зрители не жаловались и еще минут по десять хлопали.

— Все, все, я уже вполне заинтересована. Жду вас в субботу, в это же время?

— Да, нам подойдет, — кивнул Сергей. — Мы пока бьем в Питере баклуши.

Вечером в семействе Плец (с примкнувшими к нему Городецким и Карцевым) ждали припозднившегося Михаила Александровича. Наконец он энергично вошел в квартиру, и по этой энергии все поняли, что он явился с какими-то неординарными вестями.

— Еду от Куропаткина, — с еле сдерживаемым торжеством сказал он и посмотрел на Городецкого. — Он очень внимательно отнесся к нашим с тобой, Сергей, предложениям, потом мы вместе изучили диспозиции в местах предполагаемых сражений и почти все, что было намечено, он обещал принять к сведению. Все материалы я оставил у него. Уф, гора с плеч! А ведь в прошлую встречу, когда я говорил ему то же самое, хоть и второпях, он мимо ушей все пропустил. Что значит правильная подача материала: в нужное время, в нужном месте. Еще он обещал привлечь меня к организации перевозок людей и техники по Сибирской и Квантунской магистралям. От их бесперебойной работы будет очень много зависеть, почти все.

— А что он сказал по поводу обеспечения маскировки при перевозках? — спросил Городецкий-Карцев, почуяв, что железо надо ковать, пока горячо. — А также по поводу обилия шпионов в этих районах?

— Станут маскировать в том стиле, что ты предлагал, то есть подо что-то другое. А для борьбы со шпионами усилят подразделение контрразведки.

— Ага, аж на целых пять человек, — пробурчал Сергей себе под нос, но сенатор услышал:

— С организацией во всех центрах Дальнего Востока отделений контрразведки. Отдельно сказал ему про публичные дома, где наши офицеры привыкли молоть языками.

— А про поддержку Витте он что-нибудь сказал?

— Да. Витте сам на него вышел и пообещал усилить финансирование именно армейских нужд на Дальнем Востоке. Удивительно, как они все вдруг прозрели насчет предстоящей русско-японской войны. Будто их кто за веревочку дернул…

В субботу, в условленный час графиня встретила их с распростертыми объятьями.

— Я в восторге от вашего Фаулза и его пьесы, — заявила она сходу. — Трудно себе представить что-либо более подходящее для дебюта нашего театра. Конечно, количество сцен в ней превышает мыслимые пределы, но вам повезло: в нашем театре сценическая площадка может вращаться, так что пока на одной ее половине будет идти действие, другую можно готовить к действию следующему.

— Здорово! — взбодрился Городецкий. — В Красноярском театре эти перестановки с закрытием занавеса все-таки существенно расхолаживали зрителей. Но Вы подумали о подборе актеров на второстепенные роли? Да и нормальный режиссер нам бы не помешал…