Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

Отряд Ауффенберга был полностью разгромлен. Согласно австрийским данным[373], части Ауффенберга потеряли 101 человека убитыми, 233 ранеными, 1469 пленными (всего 1803 человека), а также три знамени и шесть орудий. Сам генерал Ауффенберг попал в плен. Вполне доверяя австрийским документам, нужно, однако, заметить, что потери пленными были наверняка несколько большими. Кроме того, видимо, не было учтено и некоторое количество разбежавшихся и дезертировавших после боя, потому что на следующий день в отряде оставалось не более 1600 человек (из 4800). Вероятно, цифра, которую приводит в своем рапорте Мюрат, – 2200 пленных – не слишком далека от истины. Потери победителя были относительно невелики: около 140 убитых и раненых и… двое пленных.

Скоротечность боя и значительная разница в потерях говорят о том, что бравурный рапорт командующего французской кавалерией императору, написанный вечером на месте боя, был близок к истине: «Ваша кавалерия, Сир, покрыла себя славой; трудно описать энтузиазм, с которым она атаковала, а также энтузиазм храбрых гренадер [Удино. – Примеч. авт.]. Все атаки были совершены с криками “Да здравствует император!”. Полковники Арриги и Мопети были ранены, ведя в атаку свои полки, первый на неприятельских кирасир, второй – на пехоту… Мой адъютант г-н Экзельманс, который будет иметь честь вручить Вам это письмо, вел себя в бою самым достойнейшим образом. Он был всегда на острие атаки… под ним было убито две лошади»[374].

Мюрат неспроста подчеркнул, что «все атаки были совершены с криками “Да здравствует император!”». Сражение под Вертингеном было первым в истории наполеоновской империи. Боевой клич «Да здравствует император!», который, начиная с этого момента, в течение десяти лет будет раздаваться на всех полях Европы, прозвучал тогда первый раз под пулями неприятеля.

Желая отметить успех первого боя этой войны, Наполеон был щедр на награды, и капитан Экзельманс был не только произведен в следующий чин, но и получил офицерский крест Почетного Легиона. Это был первый орден Почетного Легиона, полученный непосредственно в боевой обстановке[375].

Отмечая слаженные действия Великой армии, следует сказать, что идеальные маневры существуют разве что под пером теоретиков. Во французских войсках также не обходилось без просчетов и ошибок. В частности, один из весьма неудачных маневров произошел как раз в день Вертингенского боя.

Дивизия Сент-Илера из корпуса Сульта выступила на рассвете 8 октября вдоль левого берега реки Лех в южном направлении. В задачу корпуса Сульта входило как можно быстрее отрезать путь отступления австрийцев на восток (через Аугсбург). Дивизия уже прошла около 20 км, когда ее догнал адъютант императора Филипп де Сегюр. Он принес приказ, еще раз подтверждавший направление марша через Аугсбург на Ландсберг.

«“Ну что же, господа, – сказал нам генерал Сент-Илер, – ускорим шаг, чтобы прибыть вовремя, и оправдаем доверие императора”, – пишет в своих мемуарах генерал Тьебо, тогда командир бригады в дивизии Сент-Илера. – Войска, которым сообщили содержание письма, удвоили свой шаг, распевая веселые песни и крича “Да здравствует император!”. Так продолжалось около четверти часа, как вдруг мы увидели адъютанта Мюрата, который несся в галоп через распаханные поля. Он приближался к нам справа, размахивая рукой и крича во всю мочь, чтобы мы остановили войска. Мы остановились. Он сообщил нам, что принц [Мюрат. – Примеч. авт.] сражается с многочисленным вражеским корпусом и что он приказывает нам как можно быстрее прийти к нему на помощь. “Это невозможно, – ответил Сент-Илер. – Видите, вот приказы императора…” “А что вы будете делать, если принца разгромят, если Макк прорвется?” Эти доводы, уже сами по себе сильные, были подкреплены гулом канонады, который раздался со стороны…»

Свидетель и один из главных участников этой сцены Сегюр написал: «Генерал Сент-Илер, мужественный и благородный человек, тотчас решился. “Вы слышите, – сказал мне он, – пушки зовут нас. И каков бы ни был приказ, нужно откликнуться на их зов”. И в тот же момент он отдал приказ колоннам повернуть направо на Вертинген. Но так, как бывает в подобных случаях, едва его войска сделали сотню шагов в этом направлении, как ответственность за невыполнение приказа стала его одолевать. Он спросил меня, что я думаю. Честно говоря, я сам не знал, что сказать, и на всякий случай, считая, что так я лучше выполню свое поручение, я начал настаивать на важности приказа императора. Сомнения еще больше обуревали генерала».