Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

Австрийцы не заметили приближения неприятельской пехоты, шедшей по лесистой долине. Командиры французской колонны укрыли свои войска от взглядов неприятеля и незаметно приготовили их к атаке. Когда саперы почти восстановили мост, французская пехота ринулась вперед. Изумленные австрийцы побежали.

В мгновение ока гренадеры 59-го линейного, ведомые отважным полковником Лакюэ, бывшим адъютантом императора, ворвались на мост и через минуту были на противоположном берегу. Неприятель так опешил от этой атаки, что нескоро перешел в контрнаступление. За это время новые роты 59-го переправились по мокрому полуразрушенному настилу моста.

Наконец, австрийцы пришли в себя и обрушились на горсть французов. Те, не успев даже построиться, почти что толпой отчаянно отбивались ружейным огнем и штыками. Подкрепления медленно шли с «французского» берега, и поэтому приходилось сражаться изо всех сил. Когда стало смеркаться, к полю боя подъехал эрцгерцог Фердинанд. Он с ходу бросил в атаку на закрепившихся в рощице перед мостом французских пехотинцев отряд гусар Бланкенштейна, а затем направил вслед за ними четыре батальона гренадер под командованием генерала Майера.

Однако храбрые французские пехотинцы не отходили ни на шаг, тем более что с наступлением темноты к ним начали подходить подкрепления. «…Мы нашли полк в сильном беспорядке, – вспоминает Фезенсак, тогда сублейтенант 59-го, – он отразил атаки кавалерии, находился под сильным огнем пехоты. Этот день делает ему честь… Я нашел офицеров в сильном беспокойстве, они старались воодушевить солдат и привести их хоть немного в порядок. Все роты перемешались, потому что… пришлось переходить мост по одному, а оказавшись на берегу, встречать атаки врага, не имея время привести подразделения в порядок… К счастью, спустилась ночь, и австрийцы не видели нашей малочисленности… Огонь прекратился, и к нам наконец подошел 50-й линейный полк. Жаль, что он не пришел раньше. Мы провели всю ночь под ружьем, не зажигая огня»[378].

В наступившей темноте бой затих. Потери обеих сторон говорили о том, что борьба была упорной. Австрийцы потеряли около 800 человек убитыми и ранеными, оставив в руках французов около тысячи пленных (часть – утром во время отступления). Дивизия Малера также понесла серьезный урон, вероятно, около 200–300 человек. Среди убитых был и отважный полковник Лакюэ, сраженный пулей в момент атаки. Фезенсак так рассказал о его последних минутах: «…я узнал, что наш полковник получил тяжелую рану и умер в момент, когда его несли по мосту на другую сторону реки. Последними его словами был приказ офицеру, который сопровождал его, оставить его умирать и вернуться в бой»[379]. Полковника Лакюэ похоронили с воинскими почестями на следующий день на месте боя…

Невообразимое произошло. Одна дивизия, а точнее, один полк отобрал переправу под носом у главных сил австрийской армии, главнокомандующий которой находился в самом Гюнцбурге.

Можно задать вполне резонный вопрос: что же делал генерал Макк в этот момент? Неужели он отсутствовал в рядах своих войск, испугавшись вражеских пуль? Нет, никоим образом, австрийский генерал не был трусом и буквально через день хорошо это доказал в отчаянном бою. Зато Макк был удивительным педантом, и его действия под Гюнцбургом можно характеризовать как шедевр чиновничьего формализма.

В своей записке, составленной месяц спустя после этих событий, он пишет: «…Я занимался тогда составлением приказа для ночного форсирования Дуная со всеми полагающимися подробностями; этот приказ был написан на восьми страницах, в которых нельзя было бы найти ни одной лишней строчки. Понятно, что он поглотил все мое внимание и мои мысли… (!)»[380]

Все это происходило в то время, когда неприятель отбивал переправы, как раз необходимые для «ночного форсирования»! Удивительно то, что австрийский главнокомандующий позже оценил захват французами мостов у Гюнцбурга как событие, «действительно ужасное, решительно роковое» (!), и, несмотря на это, он не оторвался от своего пространного документа…

10 и 11 октября можно поистине назвать днями всеобщей путаницы. Вступившие повсюду в боевой контакт армии стали куда менее ясно различать контуры расположения и действий неприятеля. Растерявшийся после боя у Гюнцбурга Макк отвел значительную часть своих войск к Ульму. Наполеон также на некоторое время потерял точное видение противника. Дело в том, что император, как уже говорилось, судил о противоборствующей стороне на основании строгой логики, вполне применимой к действиям умелого и храброго полководца. Поэтому он предполагал, что поставленные в опасное положение обходом превосходящих сил австрийцы будут выходить из него только тремя возможными способами:

1) прорываться назад, на восток, напрямую через Аугсбург;

2) уходить из-под удара на юг или юго-восток, в Тироль;

3) прорываться на северо-восток по левому берегу Дуная.