Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

Некоторые биографы Мюрата, оправдывая поведение своего героя, говорят о том, что Наполеон не дал ему никаких ясных инструкций. Это правда. И, без сомнения, сам император совершил серьезный просчет, не послав маршалу точного и ясного приказа преследовать армию Кутузова и оставшись в решительный момент далеко позади. Однако это никак не снимает ответственности с подчиненного, который совершил грубейшую ошибку. У него была полная возможность, имея под рукой почти всю свою резервную кавалерию, две дивизии корпуса Ланна и три дивизии корпуса Сульта, прижать русские войска к Дунаю и поставить их на грань катастрофы.

Что же касается действий Кутузова, то их можно охарактеризовать как умелые и совершенно правильные в данной обстановке. Буквально накануне австрийский император дал ему указания отойти к Кремсу и «прикрыть во что бы то ни стало сооружаемое перед Кремсом мостовое укрепление»[507]. Подобное распоряжение было продиктовано вполне понятными эмоциями. Австрийский император, как утопающий за соломинку, хватался за любую, даже мифическую возможность спасти Вену. Но 35-тысячная армия Кутузова совершенно не могла держаться в небольшом земляном укреплении против всех войск Наполеона. Она была бы неминуемо раздавлена. Тем более что обещанное укрепление было не достроено и совершенно не готово к обороне. Наконец, Кутузов был уже извещен о том, что по левому северному берегу двигаются французские войска и малейшая задержка с переправой грозит русской армии неминуемой катастрофой. Поэтому он не только не пытался обороняться, но и как можно ускорил марш своих войск, которых символически «преследовала» всего лишь одна конно-егерская бригада Фоконне.

В ночь с 9 на 10 ноября русские войска закончили переправу по мосту между городком Маутерн (на южном берегу) и Кремсом (на северном берегу). В час ночи мост был подожжен, и пламя, бушующее над Дунаем, ознаменовало собой неожиданное для французов изменение стратегической обстановки. Теперь русская армия не только надежно отгородилась от французов рубежом полноводного Дуная, но и оказалась один на один с небольшим корпусом Мортье, который преспокойно продолжал движение вдоль левого (северного) берега, не подозревая об опасности, нависшей над ним.

А в это время, 10 ноября, утром торжествующий Мюрат принимал депутацию от венского магистрата. В радостном возбуждении он написал императору в шесть часов вечера: «Итак, если, конечно, Ваше Величество не пришлет мне иного приказа, завтра в полдень я буду под стенами Вены. Разумеется, если я и получу ключи от города, то только для того, чтобы послать Вам их»[508].

В этот момент Наполеон уже почти догнал армию. 10 ноября он прибыл в аббатство Мельк на берегу Дуная. Прекрасное здание аббатства, образец великолепной австрийской барочной архитектуры, находилось в 75 км по воздушной линии от ворот Вены и всего лишь в 20 с небольшим километрах от Маутерна и Кремса. Получив оперативную информацию, император сразу все понял и, вовсе не придя в восторг от рапорта Мюрата, в ночь с 10 на 11 ноября написал ему одно из самых своих резких писем: «…я не могу одобрить Вашего способа идти вперед. Вы несетесь, как какой-то вертопрах, и не обдумываете приказы, которые я Вам даю. Русские вместо того, чтобы прикрывать Вену, перешли Дунай у Кремса. Это исключительное обстоятельство должно было бы заставить Вас сообразить, что Вы не можете действовать без новых инструкций… Вы затолкнули всю мою армию на дорогу на Вену, Вы, однако, получили приказ, который Вам передал маршал Бертье, – преследовать русских “шпага в спину”. Поистине странный способ преследования – удаляться от неприятеля форсированными маршами… Теперь русские смогут сделать все, что они захотят, с корпусом Мортье… Но Вы… думали только о маленькой славе вступить в Вену. Помните, что слава только там, где опасность. Нет ничего славного вступить в столицу, которую никто не защищает»[509].

Справедливости ради необходимо отметить, что приказ, где действительно говорилось о неотступном преследовании русской армии, был отправлен Мюрату в ночь с 9 на 10 ноября и пришел к нему с огромным опозданием лишь 11 ноября. Тем не менее император был прав – его маршал действительно нарушил все принципы военного искусства. Но особенно Наполеон был прав в оценке положения корпуса Мортье на левом берегу Дуная.