Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

С того момента как австрийский корпус Мерфельдта отделился от основных сил союзной армии, за ним по пятам шел маршал Даву. И австрийцы, и французы, двигаясь южнее главной дороги, оказались в очень труднопроходимой гористой местности. Хотя горы здесь и невысокие, но много крутых склонов и обрывов, а дороги от чередующихся дождей и холода превратились в обледенелые тропы. «Мы шли вслед за австрийцами по узким извилистым дорогам, по краям которых вставали обрывистые скалы, а в глубоких ущельях текли горные реки»[504], – вспоминал капитан 13-го легкого полка Жервэ. Тяжело пришлось и французам и австрийцам. Напрасно генерал Мерфельдт пообещал 7 ноября своим солдатам по 20 флоринов за каждую пушку, доставленную в город Нейхаус, куда должны были прибыть австрийские войска. Несмотря на все усилия пехотинцев, тащивших орудия на руках, ночь застала колонну в горной долине.

Маршал Даву использовал свои методы воздействия. Он обратился к чувству чести французских солдат. Вечером 6 ноября маршал отдал следующий приказ: «Третий корпус предупреждается о том, что наш марш будет полон трудностей и лишений. Но его результатом будет то, что мы будем находиться в авангарде перед двумя другими армейскими корпусами. Наш марш облегчит победу и сбережет кровь храбрых и верных солдат нашего монарха. Если препятствия, которые встретятся нам на пути, задержат нас, мы окажемся в третьей линии»[505].

Слова маршала нашли отклик в сердцах французских солдат, и, превозмогая усталость и лишения, утром 8 ноября французские колонны нагнали неприятеля. Корпус Даву следовал по перпендикулярной к направлению движения австрийцев дороге, но его появление не стало неожиданностью для противника. Генерал Мерфельдт успел выставить против французов два заслона и стрелков, рассыпанных в горах. Первый был опрокинут стремительной штыковой атакой, а две австрийские пушки, стоявшие на дороге, захвачены. Второй из этих заслонов, также имевший орудие, стоял, кроме того, между двух высоких скал. Однако карабинеры и вольтижеры 13-го легкого, карабкаясь по непроходимым кручам, опрокинули стрелков врага и атаковали австрийскую пушку с высоты. Офицер артиллерии, до конца выполняя свой долг, погиб на лафете орудия, а австрийские стрелки вынуждены были отступить.

Продолжая продвигаться вперед, французы обнаружили на подходе к местечку Мариацелль весь корпус Мерфельдта. Австрийцы занимали выгодную позицию на вершине горного плато. Это не помешало французским войскам почти тотчас же с ходу атаковать неприятеля. Первая атака была отбита, но порыв частей Даву был столь силен, что они тотчас перешли в новое наступление. Австрийские полки дрогнули и бросились бежать. В результате непродолжительного боя маршал Даву одержал полную победу: в плен было взято 4 тыс. австрийских солдат, захвачено 18 орудий и два знамени. Результатом боя при Мариацелль был полный разгром отряда Мерфельдта. Отныне корпус Даву освободился для решения любых других стратегических задач.

Но вернемся к главной дороге на Вену. На рассвете 9 ноября Мюрат мог констатировать только один факт: неприятеля перед ним больше не было. Русские ушли на север в сторону Кремса, австрийцы на восток, в сторону Вены. Великая битва под Санкт-Пельтеном не состоялась.

Командующий французским авангардом то ли действительно растерялся и не знал, что делать дальше, то ли изображал святую наивность, на самом деле давно уже решив для себя, что его привлекают не разбитые обозы русской армии, а блистательная перспектива первым вступить в Вену.

«Сир, я посчитал, что я не должен двигаться вперед ни по дороге на Вену, ни по дороге на Кремс, – докладывал маршал. – Следуя по первой, я подставил бы свой фланг русской армии, следуя по второй, я мог бы опасаться австрийцев»[506].

Подобные колебания по меньшей мере удивительны – за плечами Мюрата было пять кавалерийских и пять пехотных дивизий! Если бы он действительно собирался преследовать Кутузова, то опасаться нескольких тысяч человек Кинмайера, спешно уносивших ноги по дороге на Вену, было совершенно немыслимо. Зато если, как кажется, Мюрат думал о вступлении в Вену, подобная задержка вполне понятна. Ясно было, что русские вряд ли будут задерживаться на южном берегу Дуная, а поспешат как можно быстрее переправиться через реку. Подождав немного в Санкт-Пельтене, Мюрат получал полное алиби: он, конечно, хотел преследовать Кутузова, но опасность флангового удара задержала его; теперь русские на другом берегу реки, и делать нечего – нужно идти на австрийскую столицу.