Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

Что касается русского императора, то ему было не до раненых. Некоторое время он находился недалеко от Аустерлица с отрядом Милорадовича, ожидая Кутузова. Не найдя его, царь отдал приказание войскам отступать в юго-восточном направлении на Венгрию к селению Ходеёжиц, которое было назначено местом сбора армии. Князю Багратиону было поручено командовать арьергардом. В глубокой темноте, под снегом, смешанным с дождем, русская армия начала отступление. Около полуночи толпы отступавших подошли к Ходеёжицу. Деревня была наполнена солдатами всех возможных полков, с оружием и без оружия, ранеными, мародерами, обозами. С царем осталось всего три человека: лейб-медик Виллие, берейтор Ене и фельдъегерь Прохницкий. Императорский экипаж с вещами и запасом пищи потерялся.

Только по случайности Александр I нашел хотя бы одного штабного офицера, которым оказался Чернышев, адъютант генерала Уварова. С помощью Чернышева удалось также почти случайно отыскать Кутузова. Обменявшись с ним несколькими словами, Александр со своей «свитой» поскакал в ночи дальше, в сторону Чайча. Однако до этого городка он не смог добраться. Через несколько километров ему пришлось сойти с коня в деревне Уршиц.

«Трудности, перенесенные в сражении, прискорбное впечатление неудачи, душевное волнение, словом, соединение нравственного и физического беспокойства усилили болезненное состояние Государя, – пишет Михайловский-Данилевский, – и Он принужден был остановиться… в крестьянской избе, где для успокоения Его не было ничего кроме соломы. Голова его горела, и в нем оказались признаки болезни, называемой холериною».[956] Впрочем, злые языки утверждали, что так называемая «холерина» была не чем иным, как обычной медвежьей болезнью. Лейб-медик узнал, что в одном из соседних домов располагается император Франц. К нему в дом постучали и разбудили обер-гофмаршала Ламберти, попросив у него немного вина для больного. Однако ответ союзника был лаконичен: вина самим не хватает.

Александр спал только три часа, а чуть свет снова сел на коня и поскакал в Чайч. Сюда же утром 3 декабря начали постепенно подтягиваться колонны разбитых войск. Состояние армии было самым ужасающим. Ланжерон, как всегда язвительно, но метко, описал то, что творилось в этот момент с союзными войсками: «Все бежало по большой дороге, никого не было на своем месте; корпуса, дивизии, полки, роты – все совершенно смешалось… Питались только тем, что грабили по дороге. Если бы неприятель нас преследовал, он перерубил или взял бы в плен тысяч двадцать человек»[957]. Штуттерхайм вынес из отступления примерно такие же воспоминания: «Ночью она [колонна Дохтурова. – Примеч. авт.] потеряла еще много народу из тех, что заблудились в лесу или рассеялись по деревням»[958]. Таким же увидел отступление союзников Ермолов: «…беспорядок дошел до того, что в армии, казалось, полков не бывало: видны были разные толпы… В сей день, по причине совершенного изнурения лошадей, оставили мы на дороге не менее орудий, как и на месте сражения»[959].

Наконец, еще один свидетель отступления, князь Адам Чарторыйский, описал его в следующих выражениях: «Проходя через деревни, мы слышали только вопли людей, которые искали забвения своей неудачи в вине. Жители от этого страдали… Если бы несколько французских эскадронов были бы брошены, чтобы завершить наш разгром, не знаю, что бы случилось. Не было больше ни полков, ни отрядов коалиционной армии, одни только банды, которые шли в беспорядке, грабя все на своем пути и еще больше усиливая ощущение катастрофы своим видом»[960].

В этих условиях австрийский император не мог более помышлять о продолжении борьбы. Уже в ночь со 2-го на 3-е число в лагерь французов был послан с дипломатической миссией князь Лихтенштейн. Император принял его в Аустерлицком замке, куда он перебрался днем 3 декабря. Несмотря на одержанную блистательную победу, французский полководец прекрасно понимал, что силы коалиции еще велики. Французская армия устала, и продолжение боевых действий в том случае, если союзники окажутся припертыми к стенке, не сулит ему больших выгод. В результате Наполеон согласился на встречу с австрийским императором. Наряду с этим император оставался в своем заблуждении относительно Александра. Даже после отчаянной кровопролитной битвы он считал, что русского царя вынудили воевать с ним дурные советчики из его окружения, английские интриги и непонимание (по молодости) подлинных интересов своего государства. Можно предположить, что одним из мотивов согласия на скорое прекращение военных действий являлось нежелание Наполеона чрезмерно озлоблять своего сегодняшнего противника, которого он рассматривал как будущего потенциального союзника. Быть может, также поэтому настоящего преследования разбитого врага Наполеон не организовал.