Битва за Аресал

Володар оскалился. Да, сейчас Ратибор был союзником. Более того, он был последним выжившим членом клана Ринса, клана его возлюбленной. Но также Ратибор был и одним из тех, кто некогда принимал непосредственное участие в казни клана Ситал. Он проливал кровь его семьи во имя кодекса и крови, что теперь текла и по венам той, которую третий генерал так рьяно желал назвать своей женой. Пусть костер его ненависти и удалось затушить любви нареченных, но боль и обиду она не выживет из его сердца никогда. Нет, ее он простил. Она – это другое. Но Ратибор… На его руках до сих пор слышится кровь дорогих и близких Володару племянников и их сестер.

– Только двадцать? – брезгливо спросил он, оглядывая стражу Гальдимеша.

– Только те, что пошли вопреки приказам Совета.

Володар заглянул через его плечо и узрел жалко мнущихся в одной кучке монахов, что со страхом озирались по сторонам.

– Тебе за предательство…

– Когда Княже здесь – она глава Гальдимеша. Таков закон… О котором просто предпочли забыть.

– Таков закон, ― тихо повторил третий генерал и взор его провалился в пропасть печальных времен. Любая казнь Ринса начиналась с этих слов. Он перевел взгляд на свою окровавленную невесту. Да, и любая жертва Ринса приносилась вместе с ними же на устах.

Володар повернулся в сторону рухнувшего барьера. Секунды замедлились, но гул в ушах нарастал. Предвкушение битвы – чувство волнения, смешанное с громким возгласом «Не хочу», что источался в каждой клетке твоего тела. Да, когда-то это был другой крик. Но он за свою долгую жизнь уже очень устал от сражений. Ведь раз за разом их суть не менялось – земли, окропленные кровью, крики раненных, умирающих, страх в глазах рядом стоящих бойцов и плач… Горький плач потери. Окончательной, бесповоротной и зачастую несправедливой.

И даже сейчас, когда они заняли свои позиции, встали стеной (как гордо это звучит) на защиту своего и чужого народа, Володар отчетливо чувствовал этот разлагающийся запах в их крови. Страх травил их сердца, заставлял дрожать, заставлял мысли путаться. Что может такой солдат? Который в упор не видит ничего, кроме жутких картин у себя в голове… Что может он, третий генерал? Уберечь… Нет, уберечь каждого на поле брани не под силу даже всемогущим богам. Володар может только сражаться, отдавать приказы и молиться, чтобы гул ужаса в их ушах не затмил его слов.

Рев, шипение, грохот. Каменные стражи встретили первыми надвигающегося врага. Птицы клевали плоть монстров, отрывая кусок за куском. Волки набрасывались на свою добычу, вцепляясь зубами им в шеи, руки и ноги. Стон. Стон боли, пронизанный страхом до самых глубин. Некоторые из коргов замерли, не ожидая увидеть подобного сопротивления. Но большая часть из них неумолимо неслась вперед, перескакивая через окровавленные конечности своих сородичей и приближаясь к последнему рубежу – стене из живых существ, что впервые за долгое время стояли плечом к плечу.

Враг объединился с другом. Друг покорился врагу. Но в их сердцах все еще не было единства. Как и в умах тех, кто повел своих солдат на верную гибель, желая лишь одного – воинской славы и памяти в веках…

– Вперед! – закричал Артур, что стоял по правую руку от окровавленной Княжны.

Виктор с презрением посмотрел на своего правителя, но старая закалка не позволила дерзить глупому волку непослушанием. Старый вампир поднял руку вверх, не взирая на гневный крик третьего генерала:

– Рано!

Старший Барлок тяжело вздохнул, одарив мимолетным взглядом преисполненным грусти и прощания Володара, а затем и собственного сына, что прикрывал со своим отрядом правый фланг, и ринулся в бой.

Солдаты не спешили. Нет, они бежали, но бег их был вынужденным, от того и не таким быстром. Не было в них рвения, как и жажды крови. Их руки сотрясались в нервной дрожи, все крепче сжимая тяжелые мячи. Они встретились в врагом без должной храбрости и враг упился их страхом, как и кровью.

Острые клыки вонзились в шею первого солдата. Он взвыл от боли. Его тело разрывало на куски от действия поганого яда коргов. Товарищ занес меч над головой твари, желая спасти друга, которому вряд ли уже можно было помочь. Еще один крик юнца. В его руку впились клыки. Меч упал. А налетевшие на него корги повалили бедолагу с ног. Они звали на помощь. Они нарушили строй. Передний фланг остался без защиты.

Одна ошибка, один не верный приказ. И вот она глупая, никому не нужная смерть.

Корги прорывались через стонущих от боли солдат и тех, кто все еще умудрился стоять на ногах, беспорядочно размахивая мечом в надежде хоть как-то отбиться от противника. Они не были готовы к бою. Они никогда прежде не видели столько коргов. Они никогда прежде не видели войну.

Володар стиснул челюсть. Клыки вонзились в его же кожу, выпуская древнюю кровь. Несущиеся на барьер корги взвыли от аромата истинного блаженства и сменили направление.

Третий генерал поднял руку вверх и отдал приказ:

– В бой!