Битва за Лукоморье. Книга II

– Кто поверил мужику, кто посмеялся, однако же решили обо всем королю доложить, снаряжаться уже начали. А наутро, только солнце росу успело осушить, жуткий грохот и рык раздались, наползла с горы черная темень в виде голов змеиных, шипами увенчанных, разинула средняя харя зубастую пасть пошире и стала светило наше заглатывать… Что тут у нас в Рыжиках началось! Собаки воют, кони ржут, дети малые плачут, бабы голосят, одна рожать удумала, – Трун раскусил огурец, аж сок брызнул.

– Ох, грехи наши тяжкие, – запричитала старушка. – Нешто сожрала змеюка солнышко ясное?

– Ну, ты простота, – хохотнул Щупак. – Вот же оно, светит да греет, хоть и не шибко.

– Выплюнул гад солнце, – пояснил Трун. – Пожевал маленько и выплюнул. Силу свою показал, народ честной до полусмерти напугал, да потом смилостивился. Королю докладывать, ясно-понятно, передумали. Поначалу молчали да боялись, никому ничего не сказывали, только все же дошла весть о Змиулане до столицы. То ли отписал кто, то ли какой проезжий пересказал – про то не ведаем, но король приказал все проверить. Приезжают туда королевские люди, глядь, так и есть: гора в наявности, костьми да ратным железом вся подошва усеяна, а лощина и буераки в предгорьях сизым дымом али туманом затянуты, ни проехать ни пройти, ни зги не видать. И веет ото всего этого такой жутью, что и бывалые бойцы не решаются на рожон лезть. Государь у нас добрый, дабы не смущать умы и поданным помощь оказать, приказал выставить дозоры вокруг драконова логова, вот и стоим тут, никого не пропускаем. Неча зазря шастать, жизнь свою губить и чудище дразнить. Гору, вестимо, Проклятой назвали, а лощину ту – Могильной, уж больно много там косточек непогребенных. Дорога-то на гору одна, аккурат через ту лощину. И годами стоит там туман непроходимый, не рассеивается ни днем ни ночью.

– И ведь находятся дурни, не дают им покоя Змиулановы сокровища, ведь всяк знает: где дракон – там и злато. Прут туда глупцы, будто им медом намазано, – посетовал Щупак. – Ну, мы таких отлавливаем аккуратно да отправляем в темницу для вразумления. Покукуют маленько, так в ум и войдут. Вот как раз на той неделе отловили аж четырнадцать недомерков, что-то все про драконье золото бормотали. Сидят теперь в темнице, бороды чешут.

– А змей затаился, не показывается больше, почитай, уж лет пять как, – добавил Трун, потягиваясь. – Объелся небось мяса людского, вот и спит-почивает. Змиуланом Спящим его прозвали. Так что поворачивай, бабка, назад, тут кругом наши разъезды, заяц не проскочит… Эх, хороша твоя анисовка, аж в сон потянуло!

– Так, а дорога-то змейская где, чтобы ненароком на нее не попасть? – поежилась старушка.

– Вон, видишь кривую сосну и оползень рядом? Оттуда и начинается тропа в лощину, – небрежно кивнул Щупак, устраиваясь поудобнее возле валуна и опуская шлем на глаза.

– Вот так прямо к горе и ведет? – продолжала допытываться путница.

– А зачем тебе знать? – лениво прищурился сонными и сытыми глазами Трун.

– Надо! – неожиданно веселый и звонкий смех раздался из-под платка, и молодые изящные руки выпорхнули из широких рукавов темной хламиды…

* * *

Взмах пары украшенных рунами палочек – и вояки-недотепы мешками валятся на землю. Сбросив с головы надоевший платок, Василиса Премудрая с наслаждением подставила лицо ласковым лучам осеннего солнышка. Кони стражников заволновались было, но волшебница живо их успокоила коротким заклятием, после чего хлопнула в ладоши.

Раздался мелодичный звон, и из ниоткуда возникла нарядная кругленькая фигурка с прозрачными крылышками за спиной и веселой улыбкой на румяном личике.

– Ловко ты их, дитятко, – трелью пропела мамка-нянька. – Не скоро очнутся?

– Через пару часов. Да ничего им не сделается. Подумают, что хмельного перебрали да уснули. А вот нечего бедных старушек объедать! Ишь оглоеды, три каравая хлеба умяли, корзину яиц, сала полпуда, а уж выпили… Так и не поняли лопухи подорожные, что не могло все это в махоньком узелке и жбане на косушку вместиться! – С этими словами царевна прикрыла головы выпивох огромными листьями уже настоящих лопухов, чтобы солнце не слишком напекло.

– Вызнала, куда дальше идти?

– Вестимо, к Змиулану! Дорогу эти олухи все же указали.

– Ох, дитятко мое горько-сладкое, Василисушка, не время сейчас подвиги вершить да со змеями бороться! Давай бросим все это да вернемся к мужу законному. Любит тебя Желан, заждался ведь, извелся.

Василиса нахмурилась и решительно выпятила подбородок.

– И я его люблю, потому и иду. Ты же сама сказала, что следы Радея в Немые горы ведут. Он один мне может помочь. Лагода ведь тут его искать предлагала?

– Тут, ягодка моя, тут. Ох уж эта любовь людская, – вздохнула Нежаня, – понапридумывали про нее всякого… А может, человек просто яблок переел или пряностей заморских, вот и потянуло целоваться-миловаться?