Битва за Лукоморье. Книга II

Терёшке пересаживаться к Молчану тоже не хотелось. В мальчишке всякий раз вскипала досада при виде того, как Яромир улыбается Миленке, хотя сам он с Вышеславичем успел не только помириться, но и поладить. Неожиданно оказалось, что с Яромиром интересно, а от высокомерных ноток, которые раньше то и дело прорывались в голосе Баламута, после стычки с болотниками не осталось и следа. Они сменились на покровительственно-дружеские, пусть и чуточку снисходительные, но на эту снисходительность мальчишка уже не обижался.

Неправоту свою упрямый, вспыльчивый и несдержанный на язык боярин признавать, как оказалось, умел, да и дорожным товарищем оказался хорошим. Отбросив всякую заносчивость, Яромир теперь болтал с Терёшкой охотно и запросто. Сам предложил поучить его получше драться на ножах – и на привалах гонял новоявленного ученика вокруг костра без всякой жалости. И был откровенно рад его успехам.

– Слушай, а тебя, сдается, не просто силач деревенский рукопашным ухваткам учил? А никак воин бывший? – спросил во время одного из таких уроков Баламут запарившегося и взмокшего Терёшку. – По тебе это видно. По тому, как в стойке стоишь, как плечи держишь, как в перекат уходишь… А нож в цель мечешь и вовсе так, как в дружинах учат.

– Нас с ребятами дядька Шумила обучал. Кузнец наш. Он в Червонове когда-то служил, – подтвердил догадку Яромира Терёшка. – А как охромел – ранили его в бою с ушкуйниками, домой вернулся.

Эх, как же далеко теперь истоптанный выгон на краю села, за кузницей Шумилы, где тот учил мальчишек бою на палках и рукопашным приемам… Терёшка снова как наяву услышал азартные выкрики, топот босых ног по сухой земле, резкий стук дерева по дереву – и хриплый бас кузнеца: «Поспелко, не держи дубину, как девка коромысло! Терёха, локоть выше, спину прямее! Колени береги – зазеваешься, по ним и прилетит!..»

– Толково он вас обучал, – со знанием дела объявил Баламут. – Но тебя бы – к нам в Великоград, в княжескую дружину. Вот там бы из тебя отменного бойца сделали.

– А туда разве не богатырей берут? – удивился Терёшка.

– В старшей дружине у Великого Князя не только гридины-богатыри служат – ратники из обычных людей тоже. Все как на подбор опытные воины, те, для кого Русь защищать делом жизни стало. А еще у князя Владимира Ярославича младшая дружина есть. Туда Солнцеликие входят – княжья стража да молодые воины – отроки-парубки. И детские – ну, мальчишки, которые взрослым витязям прислуживают и ратному делу учатся… Обычно сыновья бояр да старших дружинников – я тоже там детским начинал, с семи лет. Но и в старшей дружине незнатных воинов немало, и в младшей они есть.

– А не смотрят там свысока на незнатных-то? – Терёшка не смог удержаться, и это само сорвалось у него с языка.

– Ну… – было видно, что Баламуту за недавнее действительно совестно. – Дружина – это братство воинское. В ней порядки – на особицу, и родом там не считаются. Раз уж ты туда попал, значит – достоин…

На уже знакомой Пахмурной заставе путники узнали, что Добрыня с Василием и Мадиной обогнали их больше чем на сутки. Заодно и совет получили: быть начеку, в округе опять объявились разбойничьи шайки, но на всем пути через Алырский лес, наполовину успевший облететь, а наполовину – ало-рыже-золотой, никаких лиходеев да татей так и не попалось, да и с погодой на сей раз повезло. В дороге отряд ничего не задержало, и в Дакшин, городок на Кулиговском тракте, откуда было уже не так далеко до Бряхимова, русичи въехали прежде, чем собирались.

В прошлый раз Добрыня со своими витязями здесь даже останавливаться не стали, но сейчас Молчан, бросив озабоченный взгляд на поникшую Миленку, решил подыскать харчевню поприличнее и дать девчонке передохнуть. А заодно – и самим перекусить да лошадей обиходить.

Когда-то Дакшин знавал лучшие времена, но миновали они давненько. Обветшал детинец на холме, вокруг которого и вырос городок, оплыли покрытые кустарником валы, обводившие предместье с северо-востока, со стороны леса. Однако Терёшку встреча с Дакшином все равно огорошила. Это был первый город, который он в своей жизни увидел. Пусть Яромир и хмыкнул что-то нелестное про алырское захолустье, Терёшке и представить-то раньше было трудно столько домов сразу. На каменные стены парень тоже смотрел раскрыв рот, не замечая, в какое они пришли небрежение, и растерявшись, когда Молчан, бросив на детинец хмурый взгляд, обронил: «Пороть бы здешнего воеводу, да, видно, некому…»

– Как люди-то живут в таком муравейнике? – с изумлением вырвалось у Терёшки. – Тут ведь, наверно, улиц – аж с целый десяток… Или больше?

– То ли будет, когда ты Бряхимов увидишь, – засмеялся Яромир. – Эх, простота лесная… Хотя рядом с Великоградом Бряхимов, что кочка болотная рядом с горой.

Узкие немощеные улочки предместья, заросшие по обочинам свинороем и лопухами, тонули в грязи и были тихими и малолюдными. За плетнями вслед русичам лениво брехали псы, пахло печным дымом и навозом.