Битва за настоящую разумность

Земная музыка мне тогда не понравилась, ведь без вибраций с частотами выше 1A₁₂ килогерц она казалась мне до странности примитивной. Позже Федин отец сконструировал устройство, правильно преобразующее частотный диапазон и корректирующее ритм звучания, и я смог наладиться поистине чудесным талантом земных композиторов, завоевавшим впоследствии признание на всём Альтаире.

Сумма наших заблуждений, накопленных к моменту первого контакта, едва не привела всю миссию к полному провалу уже в тот момент, когда я и Федор Кнышев впервые увидели друг друга. Пока Федя шел позади меня и спокойно о чем-то размышлял, заметной эмоауры вокруг него не было, к тому же восприятию запахов препятствовали расстояние и ветер. Я впервые почувствовал какой-то слабый всплеск эмофона удивления после того, как меня осветила земная повозка, который вскоре сменился сложным ароматом, сопровождающим эффект узнавания «небывшего прошлого» (На Земле это называют ощущением «дежа вю»)– и потом эмоаура снова почти исчезла. Я размышлял так – шел он один, вдруг удивился, что впереди кто-то есть, понял, что все нормально, такой же человек, мимолетно вспомнил какую-то похожую ситуацию, – и успокоился.

В земном переводе моего отчета нет необходимости полностью воспроизводить описание сцены первого контакта, его детали уже описал Фёдор. Я сохраню здесь лишь то, что проливает дополнительный свет на факты, связанные с нарушением мной инструкции – чтобы не оставить даже тени возможности для какого-либо непонимания в будущих отношениях между нашими цивилизациями. Хотелось бы также лишний раз предостеречь от самонадеянности других наших, да и ваших будущих контактёров с неизведанным Разумом. А последующий разговор со старшим Кнышевым, которого Федя практически не слышал, я воспроизведу здесь полностью.

Оказалось, что земляне и альтаирцы являют исключительный пример практически полного совпадения в части химизма и психологии эмоций, однако земляне совершенно лишены нашей возможности чуять эмоауру обонянием. Поэтому для полного понимания произошедшего при первом контакте землянам нужны дополнительные сведения по особенностям восприятия химоэмофона альтаирцами.

Одна и та же эмоция имеет множество оттенков, и, соответственно, запах эмофона тоже имеет оттенки. Запахи, как и эмоции, бывают приятными и неприятными. То, насколько приятен запах эмофона, удивительно хорошо соответствует вашему и нашему общему представлению о положительных и отрицательных эмоциях, а также о приятных и неприятных запахах. Запах радости можно сравнить с самыми изысканными духами, эмофон веселого смеха порождает запах, похожий на интенсивный аромат полевых цветов, эмофон любви исключительно прекрасен и не сравним ни с каким из воспринимаемых землянами ароматов. Удивление пахнет довольно приятно, печаль порождает гамму нейтральных запахов, типа уксуса, или нафталина, горе пахнет неприятно, хотя и не особо отвратительно, напоминая, скажем, горелую резину. А вот страх, гнев, злость для нас пахнут примерно так же, как для вас нечистоты на помойке, только еще интенсивнее и противнее. Неудивительно, что мы в нашей культуре наложили практически полный запрет на эти три эмоции.

Я оборачиваюсь лицом к Федору на троллейбусной остановке под фонарем. Чувствую, как он начинает прямо благоухать удивлением. Силу запаха связываю с его молодым возрастом – у нас ведь подростки – альтаирцы тоже сильно эмонируют. У меня на тот момент не было абсолютно никакого представления о связи силы эмоций и эмоауры у землян, ведь у альтаирцев это соотношение тоже меняется. Я не понимаю, что у Феди не простое удивление, а удивление весьма сильное, слишком сильное для обыкновенной случайной встречи с незнакомым человеком. Я (ошибочно) объясняю все тем, что Федя, видимо, хорошо знает всех людей, живущих поблизости, а я тут точно не живу, и Федя, вероятно, удивлен по поводу моего присутствия. Чтобы уменьшить сомнения Феди по поводу присутствия «непонятного», лишнего человека, спрашиваю о троллейбусе, как будто я здесь действительно оказался случайно. Неожиданный эффект – его и без того подозрительно сильное удивление ещё больше усиливается!

Его последующие вопросы и эмофон говорят мне о том, что, хотя я сам все еще воспринимаю Федю как слишком долговязого для своих лет и странноватого, но все же почти что альтаирца, во мне он, по мере внимательного изучения, все больше и больше видит полного чужака! Где мне тогда было понять, что если бы он, скажем, увидел мою черно-белую фотографию, он тоже отнесся бы ко мне как к земному низкорослому дяде со странностями, но альтаирцы только после контакта с землянами узнали и теоретически поняли такое явление, как восприятие мира в цвете. Цветное зрение- это уникальный дар, эволюционная особенность людей Земли, далеко не все даже эволюционно близкие человеку земные млекопитающие животные видят цвета. Таким образом, слова Феди о цвете моих волос и лица сначала оказываются за рамками моего понимания.