Битва за настоящую разумность

Я понял также, как оказался без сознания. Видимо, из-за нечувствительности к эмофону люди поначалу сдерживают не сами эмоции, а лишь их внешние проявления, и только с возрастом набираются опыта в реальном управлении ими. Поэтому адская смесь миазмов страха и злости Феди росла до тех пор, пока я не потерял сознание, а свою естественную защитную реакцию- телепатическое внушение- я сдерживал только сознанием.

Я ещё раз проанализировал разговор с Федей, и понял, что в бессознательном состоянии всё же не смог сдержать телепатического посыла на умиротворение. Так как мой разум был блокирован, это было рефлексом, я телепатически внушил Феде на эмоционально-подсознательном уровне «не бойся меня, крошка, я же твой друг»– точно так же, как автоматически сделали бы это мои природные инстинкты для успокоения любого невменяемо-испуганного ребенка на Альтаире. Но при столь внезапно отключившемся разуме я не имел никакой возможности предотвратить инстинктивный ответ на такой жуткий эмофон. Внушение было для меня неприятным сюрпризом, и теперь я просто обязан был устранить все последствия.

Ещё раз обдумав всю ситуацию, я вдруг понял всё значение того факта, что у Феди было в распоряжении несколько десятков секунд моей бессознательности для самостоятельных действий, до того момента, когда на него подействовало моё внушение. Я с удивлением отметил, что за это время Федя, очень сильно испугавшийся меня, не убежал и не причинил мне никакого вреда, точно зная, что перед ним полный чужак, более того, увидев, что моё состояние внезапно ухудшилось, пересилил свой страх перед чужаком и начал, очевидно, раздумывать об оказании мне какой-нибудь помощи! Абориген – то оказался совсем не столь прост и далеко не так уж и дик! Ещё не совсем взрослый, а не только раскусил меня почти мгновенно, но и испугался по-настоящему далеко не сразу, хамство, которое я приписал ему исключительно из-за эмофона, оказалось моим вымыслом, а испугавшись, не только сам сумел сдержать сильный страх и свою инстинктивную агрессивно- защитную реакцию, но даже сам начал налаживать отношения, неплохой шуткой возвратив мне мой же непонятный для него упрёк!

После столь показательного развенчания заблуждения о генетическом родстве землян и альтаирцев, положенного в основу предварительных проработок всех моих планов и учебных программ, разработанных для землян на основе альтаирской истории, у меня пропало ощущение рутинной легкости возложенной на меня учительской миссии. Я вдруг почувствовал себя одиноким чужаком, оказавшемся на чудесной планете, полной еще нерастраченными ресурсами. И единственным, безусловно дружественным представителем разумной варварской расы оказался загипнотизированный мною же подросток. Про аборигенов, которых до того я считал родными альтаирцами, только на варварской стадии развития, как оказалось, я знал даже меньше, чем ничего!

Дальнейшие события были оценены мной поначалу как невероятное, неправдоподобное, какое-то чудовищное везение. Если бы я, как это было запланировано, специально провел негласный отбор нескольких кандидатов для открытого контакта и обучения, даже среди очень большой массы людей мне вряд ли удалось бы отыскать лучший вариант, чем Федя с отцом. Потом, после Фединого рассказа о его странной истории с географией, я заподозрил вмешательство Высших, хотя обычно они столь деликатны, что при их вмешательстве остается только легкий налет подозрения. Но здесь было то, что можно назвать прямым указанием на вмешательство, по крайней мере, я не припомню другого случая, чтобы Высшие заявили о себе столь же определенно.

Как я уже заметил, семья Кнышевых вообще идеально подходила для контакта, особенно с учетом тех дополнительных сведений, которые я вскоре получил про земную цивилизацию от Фединого отца.

… При первой встрече, когда Кнышев – старший надел очки, я почувствовал эмоауру сильного удивления, совсем как у Феди. Но далее, вместо отвратительной вони страха, пришел прекрасный аромат чрезвычайно сильного и доброго любопытства. Поэтому разговор с Фединым отцом я начал с того, что окончательно убедил его в своем Альтаирском происхождении. Все это оказалось неожиданно легким делом, как будто Федин отец, Александр Федорович Кнышев, давно уже ожидал появления каких-нибудь нелюдей.

Я сразу сосредоточился на различии диапазонов восприятия наших органов чувств, для начала продемонстрировал диапазон звучания своего голоса, огромный, совершенно недоступный для землянина. Затем попросил выключить ультразвуковую пугалку для грызунов, мне мешал и отвлекал ее противный звон. Но окончательно убедил его рассказ о конфузе с цветными богами, он по-доброму засмеялся и сказал – человек такого придумать точно не смог бы! Он мне и объяснил – теоретически, конечно – что такое цвет. После чего мы оба весело посмеялись!