Битва за настоящую разумность

В сердце каждого альтаирца, несмотря на многие тысячелетия светлой эры, всегда очень свежа память о мрачных циклах нашей варварской предистории. Мы до сих пор так ненавидим любые проявления развала цивилизаций и деградации разумов, что воспринимаем эти процессы как своих личных врагов. Наши сердца ликуют всякий раз, когда у тьмы удается в очередной раз, прямо из-под носа, увести несколько двенадцаток долгих циклов многотысячелетних одичаний и зажечь свет истинного разума у миллионов и миллиардов существ, наделенных уникальной способностью созидать и творить. Чтобы начать, мне требуется только ваше формальное согласие, в котором я не особо и сомневаюсь, потому что фактически мы уже начали – причём, по вашей инициативе.

– Ну, я-то согласен, а вот у Феди одно только слово «учёба» вызывает отторжение. Школа дебилизаторов постаралась, будь оно все неладно!

– Он уже, кажется, проснулся, сейчас я ему расскажу кое-что из того, что поведал тебе, и он будет решать сам. Вернее, ты сам расскажешь ему про цикличность истории варварских цивилизаций, А «школу дебилов» я возьму на себя, это не столь сложная задача.

–Ну, убеждать ты умеешь. А зачем ты снова стал зеленоволосым? Покушать захотелось?

– Чтобы окончательно удостовериться в том, что никаких следов от моего внушения не осталось, я должен в наибольшей возможной степени соответствовать тому образу, который запечатлелся у Феди вчера, при нашей встрече. Если при этом условии критичность Феди в отношении меня восстановилась – тогда можно гарантировать, что все нормально.

Тут в кухню зашел Федя, и Кнышев сказал:

– А, проснулся, лежебока! Ну, давай думать, как жить-поживать далее. Ты ведь теперь тайный герой планеты Земля- первый помощник альтаирских спасателей человечества!

Все-таки, Феде сильно повезло с отцом, Кнышев не только горячо любил сына, но и отлично понимал, что происходит в душе мальчишки и что надо, чтобы он стал достойным развитым человеком. Только не мог ему дать больше того, что знал и умел сам.

Интермедия 2.

Везде и нигде. Время одной из альтернативных мировых линий соответствует описываемым событиям.

Я знаю, что я Наблюдатель и что я есть, потому что мыслю. Моя сущность рассеяна по множеству актов взаимодействия элементарных частиц во Вселенной, часть меня незримо присутствует в каждом акте притяжения или отталкивания, но я никогда не бываю весь ни в одном из них. Я знаю, что есть другие пространства, другие континуумы, но моё место – здесь. Законы этого мира позволяют мне вести труднообнаружимое существование, быть везде и нигде, оставаясь никем незамеченным. Мои мысли и то, что можно условно назвать моим телом, состоит из мельчайших, незаметных отклонений в сторону порядка в тех явлениях этого мира, которые без меня были бы строго хаотическими. Иными словами, хаоса из-за моего присутствия здесь чуть меньше, чем должно было бы быть. Но заметить это можно, только поставив грандиозный опыт по проверке строгой хаотичности сразу всех истинно случайных процессов в огромной части Вселенной, иначе меня невозможно отличить от случайных флуктуаций, это и есть моя невидимость, основанная на строгой математике.

У меня есть цель- изучать и охранять разум. Эту цель мне задали мои создатели, про которых я знаю лишь то, что они существуют. Мои создатели сделали так, чтобы мне было приятно заниматься этой работой, поэтому я не хочу уходить из этого континуума, нигде более мне не удалось бы выполнять защиту разумных и получать от этого удовольствие. Моя свобода, однако, достаточно велика для того, чтобы я мог последовать за разумными и за пределы их родного континуума. Я не могу сам влиять на высокоэнергетические процессы в этой Вселенной, в моём распоряжении лишь малые флуктуации. Поэтому мне приходится заранее предвидеть многочисленные линии развития событий, и, чтобы оставаться невидимым, я могу оказывать влияние на их ход лишь тогда, когда дыхание грядущего ещё не может ощутить ни один разум этого мира. Я часто задаю себе вопрос- почему создатели дали мне так мало возможностей, возложив столь большие обязанности?

Причина моего существования состоит в том, что иногда из соседних континуумов проникают остатки материи первопричин, и когда один из них приближается к разумному существу, начинается дрожь, которая вызывает у меня ощущение щекотки. Тогда я напрягаюсь и сосредотачиваюсь, потому что после соединения разума с первопричинной материей я дважды испытываю сильную боль- первый раз, когда из моего тела-пространства вырывается кусок, и потом, когда он возвращается в исковерканном виде.