Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда

Именно Романовскому пришлось завершать эпопею с кашмирским посольством в Ташкенте. 23 июня 1866 года он сообщил Крыжановскому, что семимесячное пребывание послов в Ташкенте под негласным надзором убедило его в том, что кашмирцы действительно посланы махараджей и являются теми, за кого себя выдают. Романовский писал о них, что это «простые, но честные и умные люди, которые весьма откровенно говорят, что явились сюда, чтобы поздравить нас с нашими военными успехами». При этом Романовский ссылался на высказывания прибывших, что благожелательная позиция со стороны России, «весьма сильно возвысив политическое значение Кашмира, вместе с тем была бы весьма выгодной для них и в торговом отношении, так как сбыт их произведений очень затрудняется англичанами».

Следует признать, что Министерство иностранных дел в данном случае повело себя совершенно правильно, придерживаясь осторожной тактики в контактах с правителями индийских княжеств. Так, в ответ на официальный запрос Милютина о кашмирских послах Горчаков заявил о нежелательности публикации в русской прессе сообщений о пребывании в Ташкенте кашмирской миссии, что могло возбудить «весьма неприятные для правительства толки в английских журналах». При этом правительство выступало за развитие торговых отношений с княжествами Индии. Кашмирским послам было объявлено, что отныне купцам из Кашмира будут предоставлены те же права, какими пользуются среднеазиатские купцы в торговле с русскими. Исполнявший должность товарища министра иностранных дел тайный советник Вестман в сентябре 1866 года писал по этому поводу в Оренбург: «Не входя в переговоры с Кашмиром о заключении какого-либо обоюдообязательного условия, можно ограничиться лишь объявлением им через наше пограничное начальство о дозволении торговать с Россией на вышеупомянутых условиях».

Исполнительный Романовский, избегая разговоров на политические темы, в беседах с послами делал поэтому упор на вопросах торговли. Кашмирцам такие разговоры нравились.

Глава посольства Абдуррахман-хан, перебирая агатовые четки, разъяснял Романовскому пожелания своего махараджи:

– Мой господин Рамбир Сингх, тот, чьи колеса колесницы всегда движутся, очень заинтересован в развитии торговых связей с Россией.

– А вас не смущает большое расстояние между нами? – поинтересовался Романовский.

– Да, дорога не близкая, – согласился Абдуррахман-хан, – но торговля Кашмира с Ташкентом через Кокандское ханство вполне возможна. Караванные пути из Кашмира до Коканда полностью контролируются Рамбиром Сингхом, ибо от него зависят дунганы, овладевшие ныне Кашгаром.

Ну, а затем, получив уверения в дружбе русского императора, кашмирское посольство двинулось в обратный путь. Дальнейшая судьба отважных посланцев Рамбира Сингха нам, к сожалению, неизвестна.

Эпизод, связанный с прибытием в Ташкент кашмирского посольства, весьма характерен для тогдашней российской политики в Средней Азии. Петербург не желал давать повод Англии к новым нападкам на наши действия в Азии и отказывался от шагов, которые могли быть истолкованы как подстрекательство индусов к новому мятежу против английского господства. Что ж, политика есть политика, как говорится, ничего личного…

Тем временем отозванный в Петербург генерал-майор Черняев, узнав, что в правительственных кругах решено в ближайшее время учредить в Средней Азии независимую административную единицу – Туркестанский край, во главе с самостоятельным генерал-губернатором, начал предпринимать активные меры, чтобы на эту престижную должность назначили именно его. Однако Милютин был склонен видеть во главе Туркестана своего выдвиженца генерал-майора Романовского. В ответ на это Черняев развернул против Романовского настоящую войну компроматов. К чести Романовского, он на склоку Черняева почти не отреагировал, предпочитая заниматься служебными делами. Черняев же столь увлекся «вытаскиванием грязного белья», что растерял весь свой недавний авторитет. В результате начатый скандал обернулся против него самого. Обозленный Милютин уведомил императора о недостойном поведении «Льва Ташкента». В результате Черняева так и оставили за штатом без должности и на половинном жалованье.

Глава десятая

Как мы уже не раз говорили, что в ходе Большой Игры соперники постоянно совершенствовали структуры своих разведок. Что касается России, то только к 60-м годам XIX века в армии была, наконец-то, создана единая разведывательная вертикаль.

Так, в 1959 году в департаменте Генерального штаба было учреждено временное отделение по разведывательным делам Кавказской армии, отдельных корпусов Оренбургского и Сибирского и войск, расположенных в Восточной Сибири. Именно это отделение должно было находиться на острие Большой Игры. Помимо изучения иностранных армий и будущих театров войны, на военную разведку теперь возлагались задачи сбора политической и экономической информации. Разумеется, для полноценной и серьезной работы этого было недостаточно, но первый шаг в нужном направлении был сделан. Далее реформирование органов разведки было продолжено.