Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда

В Англии Бутаков первым делом познакомился со строительством новейших военных кораблей с башенными орудийными установками и с новыми системами артиллерийских орудий, изготавливавшихся на заводах Армстронга. Энергичная деятельность Бутакова, связанная с броненосным судостроением, довольно быстро стала вызывать недовольство русского чрезвычайного и полномочного посланника в Лондоне Бруннова, который считал производимые военно-морским агентом технические заказы слишком расточительными.

– И зачем он тратит казенные деньги на какие-то чертежи, в которых сам черт ноги сломит! – ругался посол, подписывая платежные квитанции. – У этих моряков вообще все шиворот-навыворот!

Бруннов несколько раз жаловался министру иностранных дел Горчакову на расточительность Бутакова. Горчаков, в свою очередь, адресовал жалобы посла в Морское министерство.

– Мы находимся в глобальном противостоянии с сильнейшей морской державой, а потому обязаны иметь боеспособный флот. Ну, а, чтобы снова не изобретать телегу, лучше выкупить ее у главного противника! – парировал Бутаков все претензии. – Или вы хотите воевать с английскими броненосцами на парусных судах?

Поскольку в 1863 году политические отношения Лондона и Петербурга обострились до крайности, Морское министерство, опасаясь конфискации строившейся на английской верфи броненосной батареи «Первенец», решило ускорить ее перегон в Кронштадт. Несмотря на препятствия и козни, чинимые англичанами, Бутакову удалось добиться отправки корабля в Россию. Увы, в самом начале перехода «Первенец», сильно рыская при свежем ветре, ударил тараном и едва не потопил английское госпитальное судно. Поднялся страшный шум, русских моряков обвинили в терроризме. Лондонские газеты призывали к новой войне с Россией. Военно-морскому агенту стоило огромных усилий уладить этот опасный инцидент.

* * *

На Азиатское отделение Главного управления возлагались составление военно-статистических сведений о пограничных областях в Азии, военно-дипломатические контакты с соседствующими ханствами, а также снаряжение военно-научных и других экспедиций.

Создание специализированного Азиатского отделения явилось показателем резко возросшего значения «восточного вопроса» в политике России и усиления роли Военного министерства в решении внешнеполитических вопросов с целью решения военных вопросов в Азии еще за четыре года до описываемых событий.

С момента создания Главного управления Генерального штаба Министерство иностранных дел перестало быть основным организатором сбора разведывательной информации за границей, в том числе и военной. Это вызвало вполне понятную ревность и неудовольствие у руководства МИДа, в том числе и у министра Горчакова, что обострило и так не простые взаимоотношения между двумя министерствами.

Надо сказать, что центральные органы военной разведки были первоначально сформированы в качестве эксперимента всего на два года, однако принятая структура оказалась эффективной и жизнестойкой, что и предопределило ее сохранение.

Именно Азиатское отделение находилось на острие Большой Игры. Помимо всего прочего, офицеры Азиатского отделения занимались изучением армий в сопредельных странах (в том числе в Индии), а также снаряжением военно-ученых и других экспедиций.

К сожалению, штат Азиатского отделения насчитывал всего двух офицеров – заведующего частью и его помощника. Разумеется, два специалиста не могли качественно отслеживать состояние восточных дел. Прежде всего, это относилось к проблеме присоединения Средней Азии к России. К сожалению, разведывательные функции Азиатской части были ограничены лишь статистическим изучением вновь присоединенных территорий в Средней Азии и на Кавказе. Задачи «составления военно-статистических сведений» об азиатских странах должны были решаться генерал-губернатором Туркестана.

Военный министр Милютин, разумеется, отдавал себе отчет в том, что для борьбы за присоединение Средней Азии необходимо всестороннее изучение и разведка этого края. Без точного представления о географии и природных ресурсах Туркестана, о быте и обычаях населения невозможно успешное решение политических задач. Назначенному на должность туркестанскому генерал-губернатору Кауфману Милютин заявил:

– Малая известность этого края, разнообразие богатств природы, начинающееся развитие промышленности, быт среднеазиатского населения, в среду которого мы впервые проникли так далеко, – все это представляет богатый и интересный материал для исследований.

Став туркестанским генерал-губернатором, Кауфман начал активную разведывательную деятельность по исследованию края. В Ташкенте началось активное географическое, историческое и статистическое изучение края. Наделенный правом самостоятельных внешних отношений с приграничными странами, генерал-лейтенант Кауфман начал сам организовывать военно-научные экспедиции для изучения сопредельных территорий.

* * *