Битва за систему Дайнекс (СИ)

Вдруг резко накатили воспоминания, будто на визоре замелькали кадры фильма в ускоренном режиме. Я на мостике, корабль трясет, кругом все искрит и отваливается, кто-то из дежурной команды тушит пожар ручным огнетушителем. Вот десантники Иванова уводят всю дежурную смену к эвакуационным капсулам, другие прикрывают отход последних членов экипажа… Я, кажется, остался на мостике. Или нет? Похоже, сержант все же убедил меня покинуть корабль. Я уже бегу за десантником. На затылке его шлема белая надпись «Фишер». Кругом стрельба. Вопли «Татцу! Юкани! Хайяй!»[1]. Мы, похоже, не смогли прорваться к спасательным капсулам. Десантник запихивает меня в душевую и блокирует дверь. Звуки выстрелов и взрывы гранат. Видимо, из-за них рухнули переборки, и комнату завалило. Скорее всего, преследователи решили, что я погиб в той комнате, или у них просто не было времени вскрывать заклинившую дверь.

Я перевернул убитого десантника. В холодном свете фонаря буквы на шлеме слегка отсвечивали. Я знал, что там увижу, но почему то надеялся. Все же Фишер… Я похлопал безжизненное тело по бронированному плечу. Спасибо тебе, дружище. Спасибо.

Голова все еще раскалывалась. Я коснулся рукой затылка и тут же взвыл от нестерпимой боли. На руке была кровь. Надо идти в медицинский отсек, там должен быть автодок или хотя бы обезболивающие. Я с сомнением глянул на винтовку в руке убитого десантника. Здоровая. Такую без скафандра не потаскаешь, тем более в моем нынешнем состоянии. А вот пистолет вполне. Я поискал на бедре бронированного скафандра встроенную кобуру и не без труда вытащил массивный лазерный пистолет. Тяжеловат, конечно, но хоть что-то. Батарея на максимуме, газ тоже. Понятное дело, что вряд ли я сейчас попаду в мишень размером меньше стены, но сам факт наличия оружия придает спокойствия. Надо идти. Медотсек одной палубой выше. Тут недалеко.

Я вышел в коридор. Двери всех кают оказались открыты. Все верно, если объявлена эвакуация, а я ее сам объявил, если память не врет, то двери всех помещений корабля автоматически открываются. Спасибо Фишеру, спасая меня, он не только запер дверь, но и разбил управляющую панель. Я вспомнил, что вместе с Фишером спасать меня с мостика пришел и сам сержант Иванов с еще двумя бойцами. Похоже, в пылу схватки с альтаирскими абордажниками они отстали. Интересно, Иванов смог спастись? А все остальные? Вилсон, Хейз, Джонсон? В голове нарастал туман. Какие-то обрывки воспоминаний смешивались в непонятный калейдоскоп, от которого перед глазами расплывались круги, и становилось сложно идти. Потом. Потом займусь самокопанием. Сейчас нужно добраться до медотсека. Интересно, а почему кислород еще есть. Если отключилось все питание, то вентиляция тоже должна перестать работать. Но дышать, кстати, трудно. И становится все труднее. В полной темноте, освещая себе дорогу узким лучом фонаря, я кое-как добрался до аварийной лестницы, ведущей на следующую палубу. Там повреждений было побольше. Основной коридор в нескольких местах был основательно перегорожен обломками, а стены и потолок несли на себе следы жестокого боя. Было много крови, но почему-то никаких трупов. Я с трудом пробирался по коридору. Кроме затылка, начало болеть еще и колено, причем, все сильнее с каждым шагом. Медотсек должен быть за этим поворотом.

Свернув за угол, я на секунду опешил. Из открытой двери медотсека бил свет. В абсолютной темноте коридора это выглядело совершенно сюрреалистично. Я мигом потушил свой фонарь и направился туда. Как такое может быть? Я уже свыкся с мыслью, что остался один на брошенном и обесточенном после абордажа корабле. Неужели кто-то из экипажа уцелел? И почему тогда не эвакуировался? Сейчас узнаем. Я заглянул внутрь.

Первым, что я увидел, была обнаженная женская спина. Весьма стройная, надо сказать. Девушка сидела на кушетке посреди приемного отделения, одетая лишь в темные брюки, и старательно пыталась зашить рану у себя на правом боку. Такой же, как у меня, фонарик висел на шнуре в центре комнаты в режиме лампы кругового освещения. Несколько секунд я наблюдал за ней, отдавая должное стройной фигуре и идеальным формам. Потом мое внимание переключилось на несколько глубоких царапин и кучу ссадин на спине. Похоже, ей неслабо досталось. А еще, оказывается, татуировка с плеча спускалась не только на правую грудь, но и на лопатку.

— Я могу как-то помочь, мисс Таката?

Реакция на мою реплику была молниеносной и неожиданной. Альтаирка, нисколько не стесняясь наготы, резко развернулась ко мне, а в вытянутой руке, вместо иголки, откуда-то появился такой же пистолет, как у меня. И его ствол смотрел прямо мне в лоб.

— И что же мы будем делать? — осведомился я, глазами указывая на пистолет в своей руке, направленный на Такату.

— Ну, для начала, я предложила бы вам перестать пялиться на мою грудь, мистер Хромов, а потом давайте, все-таки, уберем оружие и спокойно поговорим. Делить нам сейчас явно нечего.