Битвы, изменившие историю

Ему так или иначе пришлось бы принять сражение. Британские крейсеры, разумеется, заметили отступление французов из Ферроля, и лорду Нельсону сразу было приказано идти за ними в Кадис. Он располагал тридцатью тремя линейными кораблями – такими же силами, как и у франко-испанских союзников, но шесть из них ушли в Гибралтар за водой и провиантом. Поэтому у Нельсона остались двадцать семь линкоров, когда 21 октября 1805 года франко-испанский флот был замечен у мыса Трафальгар, он направлялся к проливу на легком норд-норд-весте.

Нельсон уже составил план сражения по типу Нильской битвы: он намеревался наступать на союзную линию двумя колоннами, прорвать ее в двух местах и двойными силами ударить по центру и арьергарду, тогда головной части французской флотилии придется с трудом поворачивать против ветра на помощь остальным, и едва ли ей удастся сделать это раньше, чем центр и арьергард будут уничтожены. (Парусные линкоры очень медленно маневрировали против ветра.) Очевидно, все британские корабли по мере приближения к строю союзников подвергнутся лобовому обстрелу. Но риск был меньше, чем казался: только первые корабли прорвут вражескую линию, огонь союзников не сможет нанести им сильный вред. Прибывающие британские корабли удвоенными силами обрушатся на франко-испанскую линию, увеличивая прорывы. Нельсон лично вел колонну из двенадцати кораблей, находясь на трехпалубнике «Виктория» водоизмещением 100 тонн; вторую возглавил адмирал Катберт Коллингвуд на «Ройял Соверен» (100 тонн).

У этого плана была одна особенность, часто упускаемая из виду: именно таких действий и ожидал Вильнев, хотя он не угадал двухколонное движение Нельсона. Некоторое время назад у Ферроля состоялась схватка, в которой британцы попробовали применить нечто подобное; им помешал туман, частично скрывший передвижения противника, и остроумный ход испанского адмирала Гравины. На этот раз Вильнев поставил Гравину командовать целым дивизионом кораблей во главе линии, приказав ему действовать независимо, как он сочтет нужным, только не дать британцам прорвать линию и атаковать двойными силами. Но в тот момент, когда колонны Нельсона начали медленное наступление по плавно вздымавшимся волнам, Вильнева посетило озарение. Он приказал своему флоту развернуться на северо-запад, идти в крутой бейдевинд, почти против ветра. В результате этого маневра Гравина оказался не во главе линии, а практически в конце и в таком положении, которое мешало ему контратаковать или просигналить другому кораблю, давая приказ идти в контратаку.

Что касается британского флота, то Нельсон вывесил свой знаменитый сигнал: «Англия ждет, что каждый выполнит свой долг», и под взрыв приветственных криков Нельсон на «Виктории» направился в сторону громадного четырехпалубника «Сантиссима Тринидад» (130 тонн), самого большого военного кораблю в мире. Он был уверен, что французский флагман где-то поблизости. Наступил полдень, когда союзники открыли огонь против колонны Коллингвуда, немного опередившей Нельсона. Паруса «Ройял Соверена» были изодраны в клочья и многие моряки погибли, прежде чем он вошел в соприкосновение с врагом, но, когда это произошло, его первый же оглушительный залп свалил 400 человек на борту испанского трехпалубника. Затем, когда корабль за кораблем устремлялись в проделанный Коллингвудом проем, а союзные суда стали сбиваться в кучу, бой в арьергарде превратился в беспорядочную свалку под завесой дыма; но надо отметить, что там неизменно находились по два-три британских линкора на один союзный.

В течение получаса над волнами клубился дым и раздавался грохот выстрелов, когда «Виктория» пересекла линию именно в том месте, где наметил Нельсон, – у кормы французского флагмана «Бусентор» (80 тонн ). Во время наступления «Виктория» потеряла десятую часть своей команды; теперь она расквиталась за их гибель одним убийственным залпом, который вывел из строя двадцать пушек «Бусентора» и сам корабль, потом схватилась борт о борт с «Редутаблем» (74 тонны). Французский корабль не был соперником для трехпалубника, но капитан «Редутабля» Люка научил матросов неплохо обращаться со стрелковым оружием, и на верхнюю палубу «Виктории» обрушился град разительного мушкетного огня. Капитан Харди увидел, как рядом с ним адмирал повернулся и, упав на колени, медленно проговорил:

– Вот и меня достали.

– Не может быть, сэр.

– Нет, у меня прострелен позвоночник.

Это была правда. Весь день, пока первый адмирал Англии лежал при смерти, океан вокруг Трафальгара качал на волнах горящие останки кораблей, сломанные мачты, сбивавшиеся грудами обломки. В половине пятого капитан Харди пошел в кокпит, чтобы доложить о победе, и Нельсон в последний раз закрыл глаза. Его офицеры и матросы захватили восемнадцать союзных кораблей, еще несколько той же ночью пошли ко дну, четыре были взяты при попытке скрыться, а все остальные понесли такой урон, что уже ни на что не годились.