Битые козыри

Но борьба вокруг отдельных правил кусирвизма продолжалась еще долгое время. Так, некоторые специалисты из числа либералов требовали запретить решительные действия над партнером, лежащим в глубоком нокауте. Решающее слово в этом споре было сказано компьютерами, промоделировавшими различные ситуации и аспекты проблемы. Победили сторонники борьбы без всяких ограничений. Именно это решение придало кусирвизму особую привлекательность. Приборы, регистрировавшие степень массового энтузиазма, отмечали пиковые состояния как раз в те мгновения, когда один из соперников падал в полном оцепенении на пол, а второй становился на колени и темпераментно, с хорошей спортивной злостью принимался за работу, строго соблюдая кодекс чести кусирвизма.

Как и предсказывали теоретики, в такие минуты создавались острые коллизии, заставлявшие зрителей выть от восторга. Выглядело это так: едва мнимый победитель нацеливался на левую ноздрю, как поверженный, то ли очнувшись от боли, то ли прикидывавшийся беспамятным, а в действительности готовивший хитроумный маневр, стремительно выбрасывал обе руки и красивыми, неуловимо быстрыми, согласованными движениями почти одновременно оставлял противника без обоих ушей.

После такого успешно проведенного приема бой прекращался и победа присуждалась удачливому кусирвисту. Оторванные уши, обработанные ультразвуком и украшенные автографами их бывших владельцев, высоко ценились коллекционерами, и всякий раз, когда назначалась их распродажа с аукциона, страсти накалялись до предела.

Как и во всякой игре, правила кусирвизма совершенствовались постепенно. Чтобы усложнить борьбу и удлинить сроки схватки, были введены защитные шлемы и маски. Добираясь до ушей и носов, противники могли пользоваться всеми приемами взаимного избиения по своему выбору. Чем жестче были силовые и болевые приемы, тем громче взрывались залпы аплодисментов.

Барни Пферд считался непревзойденным гением кусирвизма. На его счету было сорок семь чужих ушей и пятьдесят два с половиной носа (мировой рекорд!). Кумир соотечественников обоего пола и всех возрастов «душка Барни» вот уже пять лет носил титул чемпиона и украшал своей мужественной физиономией рекламу самых разных товаров – от автоматических грудных желез для новорожденных до семейных, инкрустированных золотом крематориев для династий, высоко ценивших память своих предков.

Что же касается Эрвина Финча, то он буквально свалился с Луны. Талантливый мальчишка, родившийся и выросший на старой спутнице Земли, был замечен случайно попавшим на Луну тренером, и это определило его судьбу. Долго и кропотливо готовили Эрвина к сказочной карьере. Его спарринг-партнерами были специально для этой цели изготовленные мими-дизы, у которых были изъяты все блоки интеллекта, но зато отвинчивались уши и отстегивались носы. Подготовка шла в глубокой тайне, и, когда юный Эрвин появился на Земле и походя победил полтора десятка кусирвистов, гром сенсации неслыханной силы потряс страну. После длительных торгов между представителями чемпиона и претендента были определены место и время «схватки века».

Поединок начался, и Минерва возобновила свой комментарий, ничем не похожий на высказывания знатоков кусирвизма, передававшиеся в это время по земным и космическим каналам.

– Интеллектуальный комплекс совсем угас. Эмоции полностью вытеснили мысль. Это подтверждается выражением лиц, глядящих на вас с экрана.

На Лайта, и Милза смотрели выпученные или судорожно сощуренные, сосредоточенные на одной точке или блуждающие, налитые кровью или увлажненные слезой глаза мужчин и женщин, глаза, в которых не было и проблеска мысли.

– Одна голограмма отличается от другой только шириной, и интенсивностью окраски полос алчности и предвкушения чужих страданий. В таком состоянии полного отсутствия контроля со стороны Инта поведение зрителей легко прогнозируется. Достаточно любого, пусть даже самого ничтожного возбудителя, чтобы доминирующие эмоции преобразовались в агрессивность и жестокость. Действия людей в такой обстановке сдерживаются не тормозящими нейронными структурами, а полицейскими средствами соблюдения порядка.

Барни Пферд и Эрвин Финч уже кружили по рингу, не решаясь на ближний бой. Лишь изредка то один, то другой наносил удар ногой в пах или в подбородок противника и тут же отскакивал на безопасную позицию. Встречались они впервые и рисковать не хотели.

– Полоса «предвкушения чужих страданий» начинает отливать зеленым, – указала Минерва. – Вступают эмоции нетерпения и недовольства. Сейчас мы услышим их внешние проявления.

И словно по команде Минервы шквал свиста, топота, презрительных выкриков пронесся по стадиону.