Бюджетный отдых

А я осталась задыхаться одна на ступеньках санатория. Тогда я расплакалась в очередной раз: врач бросил меня в опасной для жизни ситуации. Мне нужен был срочно один укол преднизолона¹⁷. Пересиливая боль, волоча за собой чемодан, я вползла по ступеням парадного входа в здание санатория. Несмотря на то, что мордашкой и тельцем я была подружкой Шрека, одета я была очень опрятно: вся в белом, и кружево, кружево… Такая, скорее, невеста Шрека.

Навстречу мне из-за стойки ресепшена улыбалась дежурный администратор.

– Доброе утро! – проворковала она. – Мы рады видеть вас снова!

– Снова? – удивилась моя здоровая половинка. – Я здесь – впервые.

– А мне показалось, что вы у нас уже отдыхали. Лицо знакомое!

У меня всё болело, пухло, воздуха не хватало, но я собрала в кулак весь свой запас юмора и посмотрела на ситуацию со стороны.

– Правда!? Я сама себя сегодня узнать не могу, а вы, оказывается, узнали! – и рассмеялась.

Я плакала и смеялась одновременно. Без истерик. Просто было очень больно смеяться. Болело всё, и щёки – тоже.

– Я хочу номер и доктора.

– Номер на одного стоит три тысячи шестьсот.

– Снаружи написано: две тысячи.

– Это если номер для двоих. Доктор – шестьсот. Но у нас нет аллерголога. А рядом с нами санаторий «Русь» – там аллергопрофиль.

«Ура!», – обрадовалась про себя. – «Луч света в тёмном царстве!».

– Вы спасаете меня, – говорила я девушке уже из дверей.

Все санатории имеют охраняемую территорию и охранную будку, но «невесту Шрека» никто даже не посмел остановить. Конечно же, мне хотелось думать, что из деликатности, но по тому, что охранники не предложили меня сопроводить, я поняла, что они просто боялись заразиться: «А вдруг у распухшей тётки в белом какой-нибудь заграничный вирус?».

Вирус назывался: «левое грузинское вино», а учитывая, что Грузия, мягко говоря, «страна политически обтекаемая», а вино не слишком дорогое, то оно косит среднеобеспеченный уровень населения. «Низкий уровень скосит себя сам», – даже удивилась себе, скаламбурив это. А возможно, что это – не Грузия вовсе, а жадные местные виноделы. Даже – скорее всего…

Полтора часа оформляли номер. Правда, позволили посетить врача. Прожить в санатории требовалось как минимум двенадцать дней. Одно только проживание вылилось в тридцать тысяч. За эти деньги мне давали кров и стол. Доктора, лекарства и лечение были платные.

Я скинула домой эсэмэску: фото «подружки Шрека» и список назначенных препаратов. Муж перегонял мне деньги на карты, постоянно пополняя счёт на айфоне, а я только успевала оплачивать ими то одни, то другие услуги.

«Завтрак вы, к сожалению, пропустили, но возьмите талоны на обед и ужин», – посоветовала мне обслуга.

Сразу от врача я отправилась в аптеку. Там была очередь, где я на собственной шкуре узнала, что значит быть больным и одиноким. Когда нет сил даже стоять, а нужно ждать в огромной очереди и высушивать про сопли и запоры. А ещё бывает, что находится вдруг доброжелатель, который знает всё о вашей проблеме, и знает, что именно нужно вам и именно – сейчас.

Это – очень плохо, когда некому сходить в аптеку, сделать чай и поправить одеяло…

– Вы хотели от кого-то спрятаться? – спросила меня доктор при осмотре.

– Что?

– Вы хотели спрятаться так, чтобы вас не нашли? Вы понимаете, что могли не проснуться. И если бы не ваш «снотворный супрастин» – вы бы здесь не сидели, – просто сказала она. – Вы – очень счастливая!

– Знаю, – скривила я распухшее лицо в улыбке. – Спасибо!

– Идите, селитесь.

Оказалось, что нужно найти ещё кого-то, у кого я распишусь за талоны на питание и ключи. На двери распорядителя номеров было написано маленькое, но страшное объявление для надоедливых поселенцев: «Номеров отдельных нет. По одному в номер не селим!».

«Вот почему такая цена! Мне ещё светит подселение», – но говорить об этом не хотелось.

Я взяла ключи и пошла искать свой корпус «повышенной комфортности». Чемодан снова бросила в проходе теперь уже гостиничного коридора. «Так и не разобрала ни разу», – грустно усмехнулась самой себе, а «невесте Шрека» в зеркале сказала вслух:

– Раз не умерла ночью, то жить буду!

Номер был на четвёртом этаже. Лифт, оказывается, тоже входил в предметы повышенной комфортности, хотя на вид это была самая обыкновенная старая кабинка. А ещё за две тысячи триста рублей мне предоставили кондиционер, телевизор и ванну с кусочком мыла. Но самым главным и самым дорогим для сердца было то, что я видела с балкона кафешки, ночные огни и море!

– Пока обострение не снимем – никакого моря! – взглянув из-под очков суровым взглядом наставника, сказала доктор.

Сегодня уже я была «Тихим Летом». Не спорила и не шутила. Соглашалась со всем: с ценами, с назначениями, с интонациями, с лицами…