Бюро добрых дел

Делают. Беспрекословно. Но на короткое время, потом опять включают погромче. Незаметненько так. Когда уже клиент поест, выпьет, и она не так заметна для его тонкой душевно организованной натуры. Но что делать! Он же не один в зале, кто-то не хочет слышать музыку, бьющую по ушам, а кто-то, напротив, хочет.

А есть такая версия, что никто не хочет, поэтому быстро себе поест и вываливается, оплатив счет, поговорить на свежий воздух, тут все равно ничего не слышно. Место освобождается для другого посетителя, и выручка в ресторане растет. А что? Разве можно людей за это осуждать? Каждый зарабатывает как может. А хочешь, чтобы музыка была тихой и приятной и чуть слышной, выбирай ресторан другой ценовой категории, где и музыка в основном Шопен, и официант неслышно подкрадывается у тебя за спиной. Все чинно, тихо, с достоинством. Иногда, правда, и такой официант начинает раздражать. И чего он крадется все время, может, подслушивает? А он просто предупреждает. Каждое твое желание. Входит в стоимость блюд!

В простых заведениях никто не подслушивает, все равно ничего не слыхать, но никто тебя и не напугает, появившись в самый неожиданный момент.

Петербург. Город-мечта. Город разводных мостов, музеев, поэзии и музыки. Вот почему в Москве стихи читать не хочется, а в Петербурге хочется? И вспоминаешь сразу Пушкина, и несешься по всем дворцам, и тут же даешь себе обещание: вот вернусь в Москву и еще раз прочитаю все возможное про петровскую эпоху. И опять задаешься вопросом: какой он был, этот Петр? А Екатерина? И все-таки Меньшиков – герой отрицательный или положительный?

Сонечка привыкла, что все ее восторги Миша разделял. Да, так было раньше. С некоторых пор все изменилось. Муж все глубже погружался в себя. Возраст? Проблемы на работе? Усталость от жизни? Не будем про это думать. Вон с какой легкостью согласился ехать в Петербург. Сонечка улыбнулась своим мыслям. Сегодня все будет как раньше. Им удалось сохранить романтику в браке, и это чудесно!

Позавтракать зашли в «Абрикосов». Сонечка тут же с головой окунулась в начало прошлого века, этакий легкий модерн, и тут же поплыла по течению мечтаний и снов. Ресторан, выполненный в стиле китайских пагод, располагал к размышлениям и медитациям. Мужа тут же унесло к официанткам.

Соня с трудом вернулась к действительности. Она умела настроиться на определенную волну, и было немного досадно, что Миша заставил ее вернуться к существующей действительности. Соня прислушалась – да, ясно, непорядок: музыка диссонировала барабанной дробью с неспешным и размеренным интерьером. «Не совсем то, что нужно для этого милого заведения», – отметила Соня. Хотя, надо отдать должное, музыка по ушам не била, так, отзывалась далеким эхом.

Миша прибежал рассерженный, с покрасневшими мочками ушей и тут же уткнулся в меню.

«Двадцать три года совместной жизни», – задумалась Соня. Это много или мало? Вполне достаточно, чтобы хорошо узнать друг друга, понять отношения, распределить все роли. Миша взрывной, Соня спокойная. Муж гордился тем, что у него есть собственный психотерапевт, имея в виду жену. Да. Так и есть. У него есть психотерапевт, а у Сони нет. Более того, она еще должна постоянно Мишу выслушивать, поддерживать, давать советы. А вообще-то правильно ли это? Соня отвлеклась от меню, сняла очки и посмотрела в окно.

Это терпимо. Может, и неправильно, но она нашла внутри себя ту точку спокойствия и умиротворения, при которой с этой ролью можно жить. Как-то она, разговаривая с подругой-врачом, которая занималась ЭКО, спросила, как та справляется с неудачами? Ребенок рождается лишь в тридцати случаях из ста обращений. А как справиться со слезами, упреками, горем пациенток?

– Это моя работа. Как к работе и отношусь. А если вижу, что кто-то из врачей рыдает вместе с пациентками, ставлю вопрос о профнепригодности.

– А… – Сонечка удивлена была крайне, и тогда свою подругу осудила, обвинила ее в бездушии.

В какой-то момент своей супружеской жизни Соня поняла, что хорошая жена – это тоже профессия, и нужно держать удары, беречь свою психику и нервную систему, чтобы не стать профнепригодной. И тогда она нашла в себе ту самую точку. Точку покоя. Помогаем, но вместе не убиваемся, не даем себя сдвинуть с места душевного комфорта.

– Это последние наши деньги, больше не будет, – два раза в год истерил Миша.

– Кошмар, – выразительно кивала Сонечка, а про себя думала: будут, куда они денутся, и планировала летний круиз по Средиземному морю.

– В стране кризис, все рухнет через месяц.

– Я с тобой, мы все выдержим, если что – начнем сначала, – глядя прямо Мише в глаза, твердо говорила Сонечка, соображая, что лучше надеть на банкет к Романовым.

– Думаю, нужно продавать квартиру…

– Наверное, ты прав, давай подождем полгодика, но я уже начну просматривать рынки.

Миша в ответ с благодарностью смотрел на жену.

А ведь поначалу Соня верила, пугалась, переставала ходить по магазинам, ничего себе не позволяла лишнего. Пока не поняла, что Миша просто из разряда перестраховщиков, а может, ему нравилось вот так давить на собственную жену.