Бюро добрых дел

Серафима говорить не могла, она кивала, но Витьке не нужно было видеть ее реакцию, он ее чувствовал.

Глава 4

– Я тебе сейчас чего расскажу, ты обалдеешь!

Кира из конструкторского бюро зашла в кабинет и плотно закрыла за собой дверь.

Единственная подруга на работе. А все почему? Потому что плавно перетекла из детства. Разве может начальник экономического отдела иметь друзей? Да никогда. Все только из прошлого и вне работы. Кира – исключение. Развалился завод, где она работала. Прилетела, естественно, к Серафиме. Спасай, выручай! А у них как раз вакансия открылась. Серафима тут же Киру и пристроила.

Пару раз за неделю Кира забегала: передохнуть, народ институтский обсудить. Кто, с кем и зачем.

– Ой, не закрывай! Духотища страшная, и кондиционер, как назло, сломался, никак не могу добиться, чтобы починили.

– Август на дворе, скоро мерзнуть начнем.

– Так и живем: то кондиционер не работает, то батареи текут. Когда-нибудь будет в этой стране все как у людей? Вот ты из Европ приехала. Как там?

– Какие Европы? Я в Египте была. Там знаешь какая духотища? Или болей под кондиционером, или жарься под пирамидами.

– Тем не менее выглядишь шикарно.

– Да? – Кира подбежала к зеркалу, взбила волосы и вытянула губы. – В принципе, ты права, неплохо. Ой, да ладно. Спроси, кого я там встретила?

– Бельмондо! И он предложил тебе стать его женой!

– Типун тебе на язык! Бельмондо помер!

– Да ты что? Надо же, не уследила.

– Вот! Не знал он, что есть у нас тут Серафима специальная, за всеми присматривает, вот и помер без твоего присмотра.

– Ну так кого ты встретила?

– Брата я твоего там встретила!

– Которого? Егора? Сто лет про него не слышала. И как?

– Какого Егора? Витьку твоего. Извиняюсь, Виктора Ивановича.

– Обозналась! Он на Валдай ездил. В санаторий, где кишки лечат. Лично договаривалась.

Кира молча смотрела на Серафиму.

– И что? Договорилась?

– А ты меня не знаешь? Конечно! Знала бы, что ты тоже интересуешься, и для тебя бы договорилась, а то съездила она и что? Сама видишь, холостая ходка. Бельмондо умер.

– Да при чем тут Бельмондо? Ты, Симка, помешалась на своей многозначительности, многозадачности. Ни на какой Валдай твой Витька не поехал. Тебе сказал, что поедет, потому что ты его, видимо, достала, а сам не поехал!

– Да что вы меня все учите! И все я делаю не так, все не то! – Серафима пыталась прийти в себя от новостей. – И что ты нависла надо мной? Сбавь темп! Пошли, вон, сядем. У меня квас есть в холодильнике. Хочешь?

– Ну давай, только тебе бы водки лучше. Не один твой Витька был, с девицей.

– Как с девицей? С какой девицей? С женщиной?

– Ну, слава богу, не с мужчиной. Только женщине той лет тридцать. – Кира перевела дух. – От силы.

Серафима решительным шагом подошла к холодильнику и достала бутылку водки.

– Тебе налить?

– А давай! Ты права – отпуск ни к черту. Жарища, еда поганая, пирамиды никакого впечатления не произвели. И действительно, ни одного Бельмондо. Ни живого, ни мертвого. Все мужики, даже самые завалящие, приехали со своими бабами. Но ты понимаешь, у всех бабы – кошелки старые, и тут твой нарисовался. Со своей молодухой.

– Он тебя видел?

– А как же! Каждый день вместе «шведский стол завтракали». В очередях толкались. Аппетит, скажу, у них хороший.

– От, б…дь. Ну туда ж его… И кто она? – Серафима со всей силы шарахнула дверью холодильника. Достала бутылку, тут же налила себе рюмку и залпом выпила. Задержала дыхание, потом резко выдохнула и твердым шагом направилась обратно к Кире.

– Почем я знаю. Полненька такая, практически квадратненькая, светлая, в кудельках. У тебя закусить-то есть чем? Может, колбаса какая?

– Может. Вон целая палка в холодильнике лежит. Поруби.

Сима, когда сильно нервничала, почему-то всегда переходила на «натуральный русский», как она сама обозначила: «Естество во мне говорит. Стало быть, не одни графья в родове были, не одни».

– Ну и чего? Есть догадки?

– Есть. – Серафима хищно смотрела в одну точку. – От ведь шалава… Давай, Кирка, выпьем. Нет, ты мне скажи? О чем он думает? У него же дети! Пацаны! Трое!

– О чем ты говоришь? С какой стати он о них будет думать? И потом, Сим, сколько уже прошло, как его жена померла.

– Да не так уж много времени прошло. Но эта… Я ее знаю… Это медсестра. Диана, мать твою… Матери нашей уколы ставила. Она ходить начала, еще никто про болезнь Витькиной жены не догадывался.

– Точно! Я еще внимание обратила, что имя у нее какое-то странное, как у кошки.

– Ну она-то думала, как у принцессы…

– Так, может, они только сейчас.

– Нет. Не сейчас, – твердо произнесла Серафима.

* * *

Кира ушла, а Серафима так и осталась сидеть на диване. А ведь были мысли… Что-то тогда почувствовала Сима. Что? Витькин взгляд плотоядный на эту самую пухлую принцессу. Господи, ведь получается, своими же собственными руками.

В свое время Диану прислали из районной поликлиники делать уколы Серафиме. Никак не могла выкарабкаться из гриппа. Диана с трудом пролезла в дверь (будь муж неладен, построил одежный шкаф так, что дверь открывалась только на пятьдесят процентов).