Бюро добрых дел

– Или батальоном, – подал голос из спальни муж.

– А подслушивать нехорошо, – крикнула Поля.

– Орете на весь дом, никакого покоя… Но, мать, я с Полинкой согласен. Хорошая твоя Надя, но какая-то пресная.

– То есть тебе тоже Наташка из магазина нравится?

– Нет, мне ты нравишься.

– Ну и то хлеб…

* * *

Сима с трудом пережила выходные. Ни один из предполагаемых новобрачных так и не объявился. Настроение было ни к черту, она попыталась было «построить» свою семью, но, вспомнив разговор с дочерью, быстро прикусила язык.

В конце концов, в ее семье все хорошо? Хорошо! Дочь говорит, что она еще «ого-го»! Муж на продавщицу Наташку менять не собирается. А Витька что? Он уже вон два года живет себе. Плохо ли, хорошо, но ведь права семья: мужику сорок пять лет. Сам, поди, справится.

Сима себя уговаривала, но сама побаивалась разговора с братом, понимала, ох нарвется она на разборки. Да и перед Надей неудобно вышло. Сима сама не понимала, перед кем теперь ей было неудобнее. Так что выходные прошли в сложных раздумьях.

В понедельник прямо с утра Надя зашла к ней в кабинет:

– Спасибо большое, Серафима Ивановна, за теплый прием. У вас такой дом гостеприимный и семья дружная. Как внук себя чувствует? Настя говорила, что он приболел.

Ну какая же девушка очаровательная.

– Спасибо, Надя, поправляется, все в порядке.

Серафима вышла из-за письменного стола и, как и в прошлый раз, жестом пригласила девушку присесть с ней на диван.

– А мои прямо от тебя в восторге. Уже мечтают, к какому бы празднику торт тебе заказать.

Надя молчала и как-то виновато улыбалась. Сима собралась с духом:

– А как тебе Витя мой? Договорились о чем? – спросила и сама испугалась, зачем спросила. Да еще так прямо.

– Да, договорились. Он мне сказал, что, конечно, я самая замечательная девушка на свете, но чтоб я с ним времени зря не теряла. Мол, старый, скучный, дети и так далее. Я так не считаю, но вы же понимаете, когда так говорят.

– Когда? – задала Серафима самый глупый вопрос из возможных.

– Когда хотят отказать.

– Да? Ну не знаю… Но мы хотя бы попытались. – Все это сказано было как-то невнятно, а что еще оставалось говорить?

– Конечно… И вы знаете, мне кажется, вам за брата не нужно беспокоиться. Мне почему-то кажется, что у него все хорошо.

– Да? Ты так думаешь? Ну ладно.

Ужас, ужас. Что делать? Какая дурацкая ситуация. Сима лихорадочно пыталась правильно продолжить разговор. Не обидеть и дать Наде надежду. Про брата она потом подумает, но вот такая девушка прекрасная сидит перед ней, и совершенно бесхозная.

– Слушай, Надь! – начала Серафима. Все воскресенье она думала про Надю, предполагая отрицательный финал. Про Витьку думать боялась, понимала, раз не позвонил, значит, точно ей от брата влетит. Но вот Надя. Она целый день вспоминала всех своих подружек и их неженатых сыновей. Составила список-черновик и даже кое-кому позвонила на случай, если вдруг семья окажется права. Сима не любила расписываться в собственных проигрышах. Не это, значит, другое! Главное – не сидеть на месте, идти вперед и что-то делать. Да! Она поговорит с Надей откровенно. Не про торты, «ах как мы все их ждем». Не ждем. Мы их вообще не едим. Худеем. Говорить нужно по сути.

Но сейчас, глядя на Надю, Сима вдруг поняла, что действительно залезла на чужую территорию. Полина с Николаем мозги ей вправили. Обидно, но нужно принять. Не будет она дальше сватать совершенно чужую ей девушку, которую она, в принципе, и не знает совсем. Двадцать лет работает на одном месте? Доклад про перспективы прочитала? Торты печет?

– Ты понимаешь, Надь. Вот ты хочешь замуж. Хочешь?

– Хочу!

– Вот! У тебя просто посыл неправильный. Надо хотеть не замуж, а хотеть быть женой.

– Ну. И я говорю.

– Да нет же. Ты говоришь, что для тебя важен статус замужней женщины. И вот это в корне неверно. Ты ж самодостаточная. И шьешь, и вяжешь, небось еще и по театрам ходишь.

– У меня три годовых абонемента в филармонию и консерваторию.

– Ну вот. Куда тут муж влезет.

– То есть не надо мне замуж?

– Это ты сама подумай. Но не про замуж, а про семью. Хочешь ли ты быть женой? Это другое.

Надя удивленно замолчала.

– Я подумаю… Я так никогда не думала. Вы правы, с другого конца надо. Я пойду, хорошо?

– Иди, Надя.

Витька так и не зашел. Уже ближе к концу рабочего дня Сима набрала его внутренний номер.

– Ну? – вместо «здрасте» рявкнул Виктор.

– Гну! Ребята как?

– Нормально, занят я!

– Так и я занята! Побольше чем ты небось! А вот звоню тебе! Совесть есть? Мог бы хоть спасибо сказать.

– Спасибо!

– А че орешь-то?

– Так ты головой-то думай!

– Так я и думаю! О тебе! О ребятах! Чего я плохого сделала?

– В чужую жизнь ты лезешь! Вот что ты сделала. Я к тебе лезу?

– Так у меня все хорошо.

– Так и у меня все хорошо. Точка.

– Ну и ладно. Ты ж мне не говорил, а теперь вот рассказал.

Витька запыхтел в трубку:

– Ну ладно, ты меня тоже прости. Ты просто для меня самая-самая. Опора моя, понимаешь. Есть все, а есть ты. И когда ты что-то делаешь не то, у меня из-под ног земля уходит…

Сима уже тихо плакала на другом конце провода. А Витька закончил тему:

– Все, выяснили. Не возвращаемся больше.