Бюро добрых дел

И тут! Пазлы в голове Серафимы сошлись. Чего это она сидит? Не действует? У вас невеста, у нас жених! Брат у нее видный, интересный, зарабатывает нормально. Правда, трое детей. Но зато квартира прекрасная трехкомнатная. Жена-покойница в свое время год бесплатно за ту квартиру работала. Сима опять вспомнила Катерину. Господи, что же на белом свете делается? Как только Бог допустил? Троих ребят сиротами оставил.

Ну что поделаешь, что случилось, то случилось. Она решила резину не тянуть, уже на следующий день открыла институтский телефонный справочник и позвонила Надежде.

Девушка зашла через пять минут:

– Серафима Ивановна, вызывали?

– А? Да, Надя, проходи. Хотела с тобой потолковать. Давай на диван сядем.

Надя прошла вперед, немного опустив голову, и села на краешек дивана, аккуратно расправив юбку.

Серафима рассматривала Надю. Немного раздражало, что та все время смотрела в пол. И почему, скажите, пожалуйста? Все при ней. Юбка в складку широкими полосками, однотонный вязаный свитер, идеально подходящий по цвету, на ногах лодочки на низком каблуке, колготки дорогие. Наконец Надя подняла голову и улыбнулась. Может, и не красавица, нос длинноват, лицо узковато, но явно девушка про себя все знает. Стрижка, укладка – все нивелирует шероховатости. Это уж Серафима так, придиралась.

Не спрашивая, налила чай в две симпатичные чашки и без всяких подходов приступила к делу.

– Тянуть не буду, я не про работу. Про личное. Брата моего знаешь? Виктора Ивановича.

Глаза у Нади округлились. Она, немного поперхнувшись, пролепетала:

– Ну да…

– И как он тебе? Нет, я почему спрашиваю. Может, он тебе как-то особенно неприятен, тогда о чем и говорить. А может, и ничего… Тогда выскажу свой план.

Надя отпила глоток чая и прокашлялась:

– Приятный. Интеллигентный, улыбается хорошо. На вас похож. Улыбкой как раз.

Последние слова произнесла практически шепотом.

– О! Это самое главное. А то, что у него трое детей, знаешь?

– Трое? – Надя ахнула, но тут же взяла себя в руки. – Дети – это хорошо.

– Это ответственно, конечно, но они ж практически выросли. Сашка институт оканчивает, Влад в техникуме на третьем курсе, Кирюха, правда, в третьем классе, десять лет…

– Маленький совсем.

И то, как она сказала вот это самое «маленький», сразу же растопило сердце Серафимы. Она поставила чашку на журнальный столик, подсела к Наде поближе.

– А давай-ка я вас познакомлю.

– А как?

Сима отметила, что Надя не ответила отказом, наоборот даже! Заволновалась, что ситуация может сорваться.

– А скоро ж Восьмое марта. Я его к себе домой позову, и ты придешь.

– А он не удивится? С чего это вдруг?

– А он и знать не будет. И потом, он не в курсе, с кем я там дружу.

– Давайте, – твердо подытожила Надя.

Молодец, про себя подумала Сима, не ломалась, ничего из себя не строила. Любила она таких людей. Сама была конкретной. С конкретными легче.

* * *

Витьку она пригласила к четырем, Наде предложила прийти на полчасика пораньше, чтоб та немного освоилась. По легенде, они же вроде как знакомы.

Витьку позвала как бы между прочим, когда он забежал в очередной раз к ней в кабинет:

– Витька, приходите восьмого марта к нам. Вместе пообедаем, выпьем по рюмочке за женский день. К четырем.

– Дело хорошее, вот только, боюсь, не успеем. У Кирюхи турнир как раз в это время.

– Так пусть его Владик отведет! Тогда один приходи, без своих бойцов. Посидим семьей. Может, еще подружки мои будут, но не уверена. Давно так семьей не собирались.

– И Егора зовешь?

– Бог с тобой! Разве его эта стерва от себя отпустит? А ее, честно скажу, ни видеть не могу, ни простить.

– Да ладно, не начинай. Сдалась нам эта квартира.

Сима изо всех сил сдержалась, чтобы не продолжить тему, все же она сегодня решает другие вопросы, но в голове мгновенно всплыла та некрасивая история. Не вопрос, что мать квартиру отписала Егору. Как выяснилось, они нотариуса прямо на дом к ней привезли, когда почувствовали, что конец близок. Неприятно было, что операция была провернута у них с Витькой за спиной.

А после смерти матери случился страшный скандал прямо на поминках. Татьяна визжала:

– Вам у нас эту квартиру не отобрать.

– А чья квартира? Бабушкина? – по-деловому поинтересовалась Полина. – Владя, как думаешь, предпримем попытку?

Ребята ерничали, Танька не поняла юмора. Короче, стыд и срам, вспоминать тошно.

Егора она, конечно, простила. Это же все Танька-стерва, при чем тут брат? Серафима сама не заметила, как после смерти матери начала называть жену Егора исключительно стервой. Вот ушел человек, а слово передалось по наследству.

Сима вынырнула из своих воспоминаний, спохватившись:

– Ты, Витька, не подумай, Катю покойную так никогда не называла. Вроде мы и не дружили, но я всегда к ней относилась с уважением.

Про себя добавила: с уважением и побаивалась. Почему? Она же младше была? И тут же представила рядом с Витькой Надю. Вот бы пара была прекрасная. А почему, собственно, «бы»? Мужик почти два года один. Вечная грусть в глазах. А тут молодая, приятная, еще и детей вместе родят. Серафима улыбнулась брату.

– Хорошая у тебя улыбка, сестра!

– Она у нас с тобой общая.