Бюро находок

И Тишка, который всегда верил в ум своего друга, теперь мог только плечами пожать… в душе, конечно, чтобы не опозорить Красавцева перед жителями Большой Медведевки. Блестящие или неблестящие – какое это имеет значение!

– Да, блестящих, – неожиданно подтвердила Дарья. – А вы откуда знаете?

– Пррроницательность!

Все посмотрели на Красавцева с большим удивлением. А особенно после того, как он вдруг заявил:

– Теперь мне всё пррредельно ясно!

«Чудит Степаныч…»

На следующее утро Тишка и Попугай Красавцев отправились в Мухоморьевск. На чердаке деревенского Бюро находок они ещё в первый день обнаружили старый велосипед… причём действительно старый – с колёсами от телеги, с рулём, выструганным когда-то из толстой кленовой ветки, с цепью, которая была, вернее всего, взята напрокат у какого-нибудь сторожевого пса.

В тот раз они только посмеялись над этим «драндулетом» и оставили его стоять в тёмном углу под покрывалом пыли и паутины. Но теперь – деваться некуда – выволокли древнюю машину на свет Божий, почистили, смазали… На ходу велосипед всё равно продолжал немного скрипеть. Однако ехал. И очень даже неплохо!

Тишка сел за руль, Красавцев – на багажник, и они отправились в путь-дорогу. По лесным тропинкам, с горки на горку, через овражек, через речку, через маленькое болотце. И вот на холме завиднелся Мухоморьевск.

– Чего мы там всё-таки будем делать? – спросил Тишка.

В ответ Попугай только нахохливался и загадочно крутил головой.

– Значит, скрываешь? От близкого товарища!

– Секрррет, Тихон! Кррругом уши!

– Уж ладно тебе – «уши»! – Тишка с обидой приналёг на педали, сделанные, между прочим, из потемневших от времени дубовых плашечек. – Просто сказать не хочешь, строишь из себя слишком много!

И тут как раз с ближайшей ветки ближайшей берёзы сорвалась какая-то птица, мгновенно пропала за деревьями. Тишка, который, как всякий дисциплинированный водитель, смотрел на дорогу, оглянулся, когда уж той птицы и след простыл.

– Это кто был?

– Уши! – ответил Красавцев со значением.

– Да брось ты наводить тень на плетень… Это же кукушка была.

– Может, и кукушка… если тебе так нррравится!

Тихон даже остановил велосипед:

– Слушай, Степаныч, ты чего, в самом деле? Можешь толком ответить: мы зачем в Мухоморьевск?

– Как зачем, – шпионским, поддельным голосом заговорил Красавцев, – других посмотреть, себя показать. По городу пошататься. На рынок заглянуть! – тут он так зверски стал подмигивать Тихону, что тот даже растерялся. – Ты забыл, видать, – продолжал Попугай, – что у меня овёс кончился?

Ни про какой овёс перед этим они вообще не говорили. Но Тишка кивнул на всякий случай:

– Ах, овёс?.. Ну, да, помню-помню…

И с тем они въехали в Мухоморьевск. Долго колесили по его то ровным, то кривым, как у всякого небольшого городка, улицам. Тишка крутил педали, а Красавцев сидел у него за спиной и командовал:

– Налево, налево! Теперь прямо пошёл, теперь опять беррри левее… Теперь напррраво заворачивай!

– Мы куда всё-таки едем? – не то спросил, не то наконец прорычал верный пёс, потому что всякой верности в конце концов бывает предел, согласитесь. – Упарился я! Давай хоть передохнём минутку, в чайную заглянем или в трактир…

– Заглянешь-заглянешь, но только позже, – отвечал Попугай, – а пока что сверни-ка во-он в ту улочку…

– Куда мы всё-таки направляемся?

– Хм! У тебя, Тихон, память дырррявая! На рррынок мы едем, на базаррр, пшена мне купить!

– А говорил, овса…

– Да, говорил. А теперь говорррю: пшена!

И в это время ущипнул Тишку за хвост: что, дескать, имей же голову на плечах, помалкивай! Тишка оглянулся: ну буквально ничего подозрительного… Чудит Степаныч!

С огромными предосторожностями

И вдруг Красавцев закричал:

– Ой! Смотрри! У тебя колесо спустило! Торррмози свой трррактор!

Тут Тишка вообще ничего не мог понять. Колёса ведь у них были тележные, то есть деревянные, с деревянными толстыми спицами, а сверху на обод был набит железный обруч.

Что тут могло спустить?..

Однако дисциплинированный пёс послушно остановил велосипед, потому что… потому что не такой уж он был дурак – видел и понимал: его приятель затевает какую-то странную игру. Понять её Тихон пока не мог. Но и мешать, конечно, не собирался. Потому что отлично знал, какой на самом деле Попугай Степаныч Красавцев!

– Верно, прокололось, – сказал чуткий пёс, останавливая машину, – сейчас мы его заменим.

И стал возиться возле велосипеда, чего-то там подстукивая молоточком да поигрывая долотом. Редкие прохожие не обращали на них никакого внимания. А Попугай в это время как-то странно ходил взад-вперёд вдоль забора, у которого они остановились, всё чего-то разглядывал. Один раз и вовсе остановился, сказал:

– Ой, шнурок развязался!

Хотя никаких шнурков на его когтистых лапах отродясь не было и быть не могло! Тишке страсть как хотелось всё у него разузнать. Однако розыскной пёс отлично понимал: надо соблюдать маскировку и военную тайну.

– Ну вот, всё прррекрасно! – закричал вдруг Красавцев. – Можно ехать! Молодчина, Тихон!