Бюро находок

— Почему ты так уверена? — удивился он.

— Помнишь, я рассказывала про своего дядю? Искатель наблюдает. — Гвен показала двумя пальцами на глаза Джека, затем постучала себя по лбу. — А каптенармус занимается дедукцией[12]. Это наилучшее сочетание способностей! Дядя Перси обучил меня всем тонкостям дедуктивного метода.

Джек недоверчиво усмехнулся:

— И ты так точно определила, где начался Великий пожар, по нескольким красным камешкам?

— Элементарно, друг мой! — хмыкнула она. — Надо просто немного подумать. Кирпичная крошка попала в цементный раствор, который замешивали сразу после Великого пожара, а между тем до этого на Пудинг-лейн стояло лишь одно кирпичное здание. Угадаешь какое?

— Пекарня?

— Блестяще! — Гвен ткнула его кулаком в плечо. — Та самая, в которой и начался пожар.

— Хм, ловко! — вынужден был признать Джек. — Где же искать Искру?

Улыбка на лице девочки увяла.

— Понятия не имею… Надо ещё подумать.

Джек устало прислонился к стене здания, на месте которого когда-то стояла сгоревшая пекарня.

— Может, мы вообще не с того конца начали… — вздохнул он. — Мой отец говаривал, что «где?» — вопрос бесполезный…

— Пока не выяснено «кто»! — закончила Гвен, снова ткнув его в плечо. — Ну ещё бы Джон Баклз так не говорил — это же старая искательская присказка. — Она задумчиво поджала губы, глядя в пространство. Затем кивнула и продолжила: — Которая означает, что начинать надо не с пекарни, а с пекаря!

Он нахмурился, потирая плечо, — похоже, останется синяк.

— Вот только пекаря здесь нет уже три с половиной века.

— Наверное. — Веснушки весело подпрыгнули. — Зато я знаю, где его искать.

Глава 21

Похоже, пекарь не успел уйти далеко. Всего в сотне шагов по той же Пудинг-лейн, за пересечением её с Нижней Темза-стрит, стояла у самой реки древняя каменная часовня.

— Он пошёл в церковь? — пошутил Джек.

Гвен удивлённо приподняла бровь, взявшись за ручку резной деревянной двери с потемневшей табличкой: «ЗАКРЫТО».

— Вообще-то куча народу после смерти отправляется в церковь.

— Эй, сюда же нельзя! — воскликнул Джек.

— Можно-можно, — заверила Гвен, изо всех сил дёргая за ручку.

Тяжёлые железные петли заскрипели, и дверь медленно отворилась. — Когда нельзя, запирают на замок.

Оштукатуренные стены притвора[13] были сплошь увешаны мраморными досками с сотнями имён и дат, которые все разом вспыхнули у Джека перед глазами. Из покоев священника, находящихся на втором этаже, доносился телефонный разговор.

Приложив палец к губам, Гвен кивнула на вход в основное помещение, где рядами стояли церковные скамьи. За каменным порогом высились белые колонны, разрисованные солнечными лучами из многоцветных витражных окон. Впереди, в конце узкого зала, виднелись золочёные скульптуры и высокий алтарь[14] из красного дерева, накрытый богато расшитым пурпурным покровом. Однако глаза Джека были прикованы не ко всей этой красоте, а к тёмному полу, который почему-то вызывал странное, жутковато-тревожное ощущение.

Каждый квадратный сантиметр пола был покрыт могильными надписями, такими древними, что буквы и цифры почти стёрлись. Окинув взглядом всё пространство от порога до алтаря, Джек вздрогнул и шагнул назад, в притвор. Стоять на чьей-то могиле как-то не хотелось.

Его спутница тем временем уже шагала вдоль прохода, вглядываясь в надписи на полу.

— Пекаря звали Томас Фарринер… — начала рассказывать Гвен. — Как утверждают, он оставил растопленную печь на всю ночь, а рядом было открытое окно. Поднялся ветер… Дальше понятно. Фарринера так и не наказали, но чувство вины терзало его до самой смерти, а похоронен он был здесь, в часовне. — Дойдя до алтаря, она покачала головой: — Нет, не вижу ни одного Фарринера… Но кое-где уже невозможно прочитать — может, тебе удастся?

Джека совершенно не тянуло внутрь, особенно после призраков из-под мостовой на Пудинг-лейн.

— Давай я останусь и проверю памятные доски?

— Да мы не доску ищем, — возразила Гвен. — Виноват пекарь или нет, он точно находился в центре пожара и мог что-то знать. Вдруг найдём подсказку?

Однако Джек упрямо оставался за порогом. Лучше разбираться в хаосе надписей на стенах, чем расхаживать по владениям мертвецов.

Гвен сердито взглянула на него:

— Слушай, ты собираешься спасать отца или нет? Твои искательские способности здесь очень понадобятся. Нам нужна могила 1670 года, а здесь самый старый год из тех, что я смогла прочитать, — 1676-й.

Имена и даты вновь замелькали в голове, затем буквы и другие цифры потускнели, оставив лишь горящие «1676».

ПОЖЕРТВОВАНО ДЖОНОМ ХАКЕРБИ В 1676…

ВОЗВЕДЕНО В СЕНТЯБРЕ 1676…

ОСВЯЩЕНО В 1676…

Этот год почему-то был везде, на всех надписях в притворе.

— Тысяча шестьсот семьдесят шестой, — повторил Джек вслух.

— Что?

— Один и тот же год, — объяснил он, — в списках жертвователей, датах освящения… Только пара досок без него.

Гвен вернулась от алтаря и перешагнула каменный порог.