Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана

Нацистские власти отказывались освобождать польских священников из опасений, что те займутся антинацистской пропагандой за рубежом. Однако на небольшую «уступку» они все же пошли, заключив всех священников в одном лагере – Дахау⁷. Бюро отнеслось к этому делу со всей серьезностью. Предлагались различные решения, но никакого конкретного плана так и не появилось⁸. В конце декабря 1940 года нунций Орсениго сообщил папе, что 1200 представителей духовенства скоро будут переправлены в Дахау⁹. Многие священники погибли или были депортированы: к апрелю 1941 года в Польше были арестованы от 2500 до 3000 священнослужителей, из которых 900 уже скончались и (только) шестьдесят девять были освобождены¹⁰. И хотя в конце 1940 года нунций в Берлине заявил, что в Дахау, «как считается, режим менее строгий»¹¹, всего через несколько месяцев обнаружилось, что он ошибался. Стало известно, что два иезуита, переведенные в Дахау, вскоре умерли один за другим: в феврале 1941 года отец Калужа, а в марте отец Болеслав Шопиньский¹². Вскоре после этого посольство Польши вербальной нотой сообщило Святому Престолу о судьбе польского священника по фамилии Прокопович, который сначала провел пять лет в заточении в Советском Союзе, а 27 августа 1940 года был арестован нацистами вместе с десятью другими священниками. Его несколько месяцев продержали в Ораниенбурге, где он сумел выжить, несмотря на высокую смертность среди священников. Затем его перевели в концлагерь Дахау, условия в котором, «судя по всему, для некоторых категорий заключенных еще более суровы; в мае 1941 года он все еще находился там под номером 2218, L / 3, Блок 28 / 3. Его семья просит спасти его»¹³. Помня о пустом обещании нацистских властей, что через несколько месяцев содержавшиеся в Дахау священники будут освобождены от принудительных работ, минутант монсеньор Саморе попытался уладить дело и попросил нунция Орсениго вмешаться¹⁴.

В ноябре 1941 года в Историческом архиве появилось – уже не в первый раз – название Освенцим. Оно фигурировало в запросе, направленном Святому Престолу посольством Польши, которое в те годы размещалось на территории Ватикана. Посольство просило вмешаться, чтобы, «если еще не поздно, спасти жизнь более ценную, чем все прочие». Речь шла о вспомогательном епископе Плока, монсеньоре Ветманьском. Он был заключен в Освенцим и, будучи «очень больным, медленно умирал»¹⁵. Нунций Орсениго также постоянно заступался за других польских епископов и их викариев, которые с трудом выживали в различных немецких концентрационных лагерях¹⁶. Посольство Польши впервые обратило внимание Бюро на название Освенцим в одном письме, отправленном в декабре 1940 года: «Рядом с Освенцимом есть большой концлагерь. Жизнь в нем ужасна. Там есть большой крематорий, в котором каждую неделю сжигают сотню трупов»¹⁷. На Западе этот лагерь станет известен под зловещим названием Аушвиц.

Отличительный знак для евреев, созданный в Хорватии (буква Ž обозначала židov, «еврей» по-хорватски)¹⁸

* * *

Бюро также получало сведения о депортации и интернировании евреев. Хотя эти отчеты иногда были менее содержательными и надежными, чем те, что касались католического духовенства, они не оставляли никаких сомнений в том, какая участь ожидала еврейское население Европы. Приехав в Ватикан 9 июня 1941 года, монсеньор Алоизие Степинац, архиепископ Загреба, привез с собой «звезду Давида» с буквой Ž (обозначающей židov, т. е. «еврей» по-хорватски), отличительный знак, который должны были носить евреи в Хорватии. Архиепископ вмешался в ситуацию, но смог добиться только того, чтобы такому обращению не подвергались одни лишь обращенные евреи¹⁹.

В ноябре того же года, благодаря отчету некоего д-ра Шлефенберга стали известны подробности положения евреев в Румынии. Автор полагал, что из 300 тысяч евреев Бессарабии и Буковины к октябрю 1941 года в живых оставалось всего 80–90 тысяч. По его предположению, в ходе операции «Барбаросса» немецкая армия расправилась на месте с 90 тысячами евреев, другим удалось бежать во время отступления советских войск²⁰. Исторический архив показывает, что под большевистской властью их ждала ничуть не лучшая участь. На фото, хранящемся в Историческом архиве, можно видеть, какой нелегкой была их судьба.

Тюрьма на улице Лонцкого во Львове. Люди, расстрелянные большевиками 15, 23 и 25 июня 1941 года²¹