Бивуаки на Борнео

Даякское лекарство представляло собой толстый пластырь из жеваных листьев вперемешку с глиной, он так пропитался кровью, что походил на комок черноватой грязи. Сняв его, я увидел разрез длиной примерно сантиметра четыре, очень глубокий и такой ровный, словно он был сделан бритвой. Бедренная артерия, вероятно, была не совсем перерезана — в противном случае ничто не спасло бы раненого, — но она получила серьезное повреждение, а этого было достаточно, чтобы вызвать смертельное кровотечение.

Хотя большая часть нашей аптечки осталась в Лонг-Пезо, мне удалось разыскать в одном из ящиков противогангренозную сыворотку и различные кровоостанавливающие средства. Но в моем распоряжении был только шприц, которым я пользовался для впрыскивания формалина при препарировании животных; имевшиеся у меня иглы сильно заржавели.

Старательно почистив эти инструменты речным песком и стерилизовав их, я ввел раненому — в несколько приемов, так как шприц был маленький, — противогангренозную сыворотку, а также сыворотку из крови кролика, чтобы остановить кровотечение. Эти меры, а также наложение жгута, по-видимому, возымели свое действие: через час кровотечение прекратилось, и раненый спокойно заснул.

Всю ночь дождь лил как из ведра, и к утру река подошла почти вплотную к нашему убежищу. Мутная вода несла целые деревья и полностью покрывала самые высокие прибрежные скалы.

— Это паводок, — сказал мне начальник гребцов, — сегодня твои друзья не смогут к тебе присоединиться.

Паводок продолжался шесть дней: каждую ночь потоки воды вздували бесчисленные лесные ручьи, низвергавшиеся в реку. Ожидая, когда понижение уровня воды позволит моим друзьям догнать нас, мы старались как можно лучше наладить свой быт.

К пяти часам утра мои спутники начинали ворочаться, откашливаться и сплевывать, потом они скатывали свою ротанговую циновку и усаживались, болтая и куря огромные сигареты из зеленого табака, завернутого в листья дикого банана. Ровно в шесть часов невидимая цикада на верхушке одного из соседних деревьев заводила песнь, напоминавшую визг электрической пилы. Эта песня, которую насекомое исполняло только раз в день, возвещала конец ночи, и спустя несколько минут всходило солнце.

Тогда все спускались к реке, чтобы умыться холодной водой, а самые молодые разводили огонь и ставили варить рис в больших сосудах из жести. После еды я ухаживал за раненым — его рана уже почти не кровоточила, а затем с двумя-тремя спутниками отправлялся на охоту: все острее становилась проблема нашего пропитания, так как из-за серьезного уменьшения запасов риса мы могли позволить себе только одну легкую трапезу в день, а спада воды пока ничто не предвещало.

Как и во всех экваториальных лесах мира, на Борнео не очень много дичи. К тому же встречающиеся там животные рассеяны в доку иг лях, и их почти всегда трудно увидеть. Но нам повезло: как раз наступил сезон созревания диких плодов, что происходит крайне неравномерно. Поэтому сюда стекались из более голодных районов, чтобы нагулять жир, стада оленей и кабанов, так что обычно мы бывали избавлены от досадной необходимости возвращаться с пустыми руками.

Вернувшись на бивуак, каждый из нас поглощал невероятную порцию кабаньего мяса, после чего все отдыхали: одни плели ротанговые корзины, другие украшали резьбой рукоятку мандоу или вырезали из железного дерева новое весло. Иногда мои спутники-даяки тщательно занимались своим туалетом: брили друг другу виски и затылок и выщипывали волосы на губе и подбородке при помощи маленьких медных пинцетов, которые всегда носили с собой в продырявленных мочках ушей вместе с кольцами и запасной сигаретой. Даяки питают священный ужас перед всякой растительностью на лице. Мужчины и женщины выщипывают себе даже ресницы и брови, что придает удивительно бесстрастное выражение их лицам, напоминающим мраморные изваяния.

Однажды гребцы организовали настоящий конкурс красоты. Арбитр ротанговым жгутом измерил каждому объем груди, талии, икр, бедер, бицепсов и, наконец, — чтобы решить спор между конкурентами — расстояние от груди до пупа! Победитель, который и впрямь мог бы послужить моделью для скульптора из античной Греции, совершил круг почета, напрягая мускулы, словно он был претендентом на звание чемпиона Вселенной.

В это время я препарировал какого-нибудь зверька, пойманного на охоте, или читал американский роман, который захватил с собой именно потому, что его действие развертывалось на Борнео. Должен признаться, что автор оказался куда одареннее меня по части создания приключенческой атмосферы. Джунгли у него изобиловали змеями, скорпионами, хищными зверями, лианами-душительницами и плотоядными растениями, которые только и выжидали случая поглотить путника. На каждой ветви качались обезьяны, тлетворные миазмы губили отважных исследователей, и к тому же их подстерегали отравленные стрелы свирепых охотников за головами, укрывшихся на деревьях.