Бизерта

– Вот здорово! – воскликнул Павел. – Сразу видно, что ты, папа, далеко не последний человек на эскадре! – с гордостью за отца, широко улыбнувшись, восторженно сказал он.

Степан Петрович усмехнулся, а затем заинтересованно спросил:

– Скажи-ка мне, Паша, а были ли на ваших выпускных экзаменах какие-либо незнакомые тебе люди?

– Конечно, папа. Нас это, естественно, удивило. Но как нам объяснили, это были профессора из нескольких европейских высших учебных заведений со своими переводчиками.

– А их присутствие не смущало вас?

Павел пожал плечами:

– Не знаю, как других, а меня – нет. – И пояснил: – Я же, папа, хорошо знал содержание всех предметов, – и тут же лукаво улыбнулся: – Хотя экзамен – он и есть экзамен, и всякое, как понимаешь, может на нем случиться, – уточнил он.

– Вот тут ты совершенно прав, Паша, – рассмеялся Степан Петрович. – А теперь давай-ка поспешим на «Георгий», чтобы порадовать твоими успехами и маму с Ксюшей.

– С превеликим удовольствием, папа! – просиял тот.

* * *

Небольшой актовый зал Морского корпуса, оборудованный в одном из казематов форта, был забит до отказа. Кроме, разумеется, выпускников и преподавателей корпуса, здесь же находилось и командование эскадры, а также иностранные профессора со своими неизменными переводчиками. Одним словом, в нем яблоку было негде упасть.

В своем кратком выступлении вице-адмирал Герасимов поздравил выпускников с окончанием Морского корпуса и пожелал им успехов в дальнейшей службе, но, как бы споткнувшись, тут же поправился – в дальнейшей жизни. Затем зачитал приказ о производстве их в чин старших гардемарин, вызвав тем самым радостные улыбки выпускников. А сообщение о том, что двадцать шесть корабельных гардемарин и старших гардемарин последнего выпуска направляются во Францию для поступления в Сорбонну на математический факультет, вызвало оживление зала. Когда же директор корпуса огласил их поименный список, Степан Петрович облегченно выдохнул – в числе счастливчиков, как он и предполагал, был и Павел.

«Слава Богу, будущее Паши определено», – с радостным чувством в груди подумал он. И тут же почувствовал на себе чей-то взгляд. Быстро глянув в зал, сразу же увидел сына, торжествующе смотревшего на него. Он улыбнулся ему и показал большой палец. Тот же ответил ему радостной улыбкой. «Молодец, Андрюша, что настоял во время своего визита в Бизерту на встрече с директором Морского корпуса», – благодарно подумал Степан Петрович.

Когда официальная часть закончилась, к нему подошел вице-адмирал Герасимов.

– Здравствуйте, Степан Петрович!

– Здравствуйте, Александр Михайлович!

Они пожали руки.

– Как видите, я сдержал свое обещание, данное вам с вашим старшим братом, – улыбнулся адмирал.

– Большое спасибо, Александр Михайлович! Мы теперь в долгу перед вами.

– Полноте, Степан Петрович! Ведь с успехами вашего сына это было чистой формальностью, и не более того.

Тот усмехнулся:

– Как говорится, всякое бывает, Александр Михайлович…

– Не могу не согласиться с вами, – улыбнулся директор. – Кстати, вам, наверное, будет небезынтересно узнать, что представители европейских высших учебных заведений отметили высокий уровень подготовки выпускников корпуса, – со скрытой гордостью в голосе сообщил тот.

– От всей души поздравляю вас, Александр Михайлович! Ведь это, как я понимаю, ваша личная заслуга.

– Не совсем, Степан Петрович, – несколько смутился тот. – Это заслуга всего преподавательского состава корпуса.

– Не скромничайте, Александр Михайлович! Как говорят на Руси, каков поп – таков и приход. Поэтому еще раз примите мои поздравления и огромное вам спасибо за вашу заботу о воспитанниках корпуса в столь трудных условиях его нахождения на чужбине.

Адмирал тяжко вздохнул:

– Вот только сожалею о том, что список претендентов на поступление в Сорбонну ограничен только двадцатью шестью выпускниками корпуса. В этой связи должен поделиться с вами и печальной новостью: французские власти намереваются переименовать Морской корпус в «орфелинат», то есть в сиротский дом.

– Как так, Александр Михайлович?! – опешил Степан Петрович.

Тот пожал плечами.

– Морской префект объяснил мне, разумеется, по секрету, – грустно усмехнулся адмирал, – что это намерение вызвано, дескать, слишком большими расходами, по мнению французских властей, выделяемыми на содержание Морского корпуса.

Степан Петрович саркастически усмехнулся:

– Да чему, собственно говоря, удивляться, если на каждом из миноносцев моего дивизиона осталось по десять человек, включая и офицеров. Вот и крутись теперь, как хочешь.

– О Господи! – изумленно воскликнул адмирал. – Так это же означает конец эскадре!

– Почти, – согласился капитан 1-го ранга.

– У меня уже нет сомнений, что вскоре наступит и ее полный конец. Я прав, Степан Петрович? – с болью в голосе спросил Герасимов, скорбно глянув в его глаза через стекла пенсне. – Только сейчас мне стала ясна причина переименования Морского корпуса.

– Не могу не согласиться с вами, Александр Михайлович. Тем не менее мы, флотские офицеры, останемся верны эскадре до конца, каким бы печальным он ни был, – твердо ответил тот.