Бизнес есть бизнес - 3. Не сдаваться: 30 рассказов о тех, кто всегда поднимался с колен

Жизнь в социуме Советского Союза настолько не интересовала юношу Симонова, что он отказался не только от высшего образования, но и от карьеры в целом. Вместо этого выпивал с друзьями и для отвода государственных глаз работал то наладчиком, то помощником режиссера в театре, то еще бог знает кем.

- Мы с друзьями не были запойными алкоголиками. Просто это был один из элементов существования. То, что происходило при советской власти, нас не интересовало никак. Работу я выбирал по принципу «не сидеть от звонка до звонка и не зависеть от коллектива». Мне не «шили» тунеядство, выдавали 120 рублей и не приставали. Все остальное время я менял пластинки и умудрялся на этом еще и зарабатывать.

- Наладили каналы поставок и сбыта?

- Основным каналом сбыта оставались толкучки. Помимо «винила» там продавали жвачку, джинсы, кримпленовые отрезы. Но я это дело не любил - терпеть не мог встречаться с правоохранительными органами, которые туда постоянно наведывались. Я старался совершать обмены без толпы, по знакомым, благо имел связи с коллекционерами и просто ценителями западной музыки. Это была настоящая работа - поиск заказчиков, поставщиков и т. д. Доставал я пластинки у мужика, который работал аккордеонистом при синагоге в Москве, - в 1980-х туда пошла большая волна эмиграции в Израиль, постоянно устраивались праздники, куда его, естественно, приглашали. Такой с виду боязливый, незаметный, скромный человек, а на самом деле зять заместителя начальника НКВД. У отъезжавших была куча родственников в Америке и, как следствие, горы «винила» - его отъезжающие оставляли или раздаривали. Аккордеонист звонил мне: «Борис, вы не могли бы приехать?» Я отвечал: «Конечно, а какие у вас есть материалы и сколько метров?» Он говорил: «Метра два». Я отсматривал пластинки, рассказывал, сколько они стоят по отдельности, в коллекции, у спекулянтов и предлагал всегда немного больше рыночной стоимости. И он отдавал их мне, даже если у меня не было наличности. Так много лет мы и работали. То, что меня не интересовало, я обменивал или продавал. Еще одним знаковым человеком во всем этом был Дося Шендерович. Дося не гнушался ничем: он много пил, имел сверхъестественное чувство юмора и торговал всем подряд, начиная с пластинок, заканчивая антиквариатом. Однажды он сказал: «Слушай, Боря, мне эти пластинки надоели. Купи. Да и компакт-диски тоже - все, что мне нравится, я слушаю по радио». Так ко мне попала его прекрасная коллекция. Людей таких было много. Я их всех знал и имел хорошую репутацию - честно платил.

Бандиты уходили

В 1987 году Бориса пригласили председателем Клуба филофонистов при Государственном доме культуры им. Горбунова. Так произошло рождение легендарной «Горбушки».

- В малом зале ДК собирались знатоки и коллекционеры, привозили пластинки и компакт-диски, обменивались, продавали, покупали. Клуб приходилось постоянно отстаивать у рэкетиров. Но все предложения на тему «крышевания» решались довольно просто: я звал офицеров спецслужб и чемпионов по карате, которые в силу своих интересов были членами нашего музыкального сообщества, и они быстро и жестко объясняли, куда бандитам идти и что там делать. Бандиты уходили.

- Это был некий бизнес или только клуб по интересам?

- Именно клуб. Нам удалось добиться разрешения на продажу носителей на территории малого зала, но не с целью обогащения. Мы сидели, выпивали, устраивали концерты, общались. Но в 1993 году по-настоящему вырос «черный рынок», «Горбушка» испортилась - вокруг здания ДК стали собираться продавцы, устанавливать свои точки, правила. Я не захотел этим заниматься, попросил приглядывать за клубом в здании и ушел.

Ушел Симонов в Дом книги, где открыл свой музыкальный отдел. Продавал только легальную продукцию - западные и выборочно российские диски.

- В 1993-94 годах не было развито как музыкальное направление, так и благосостояние граждан - ни одно представительство западных лейблов в нашей стране еще не открылось. Музыку покупали в палатках, в основном «левые» компакты, которые назывались «Болгария», - именно оттуда они тоннами шли в Россию. Легальной продукции не было до моего отдела. В 1994 году я открыл свой второй магазин на Тверской, в помещении бывшей аптеки, но там с нами довольно быстро прекратили договор аренды.

- Как строились ваши отношения с поставщиками?

- С 1993-го продукцию западных мейджоров стали возить из Европы и Америки фирмы-посредники. С такими компаниями мы и работали - заказывали и получали.

- Почему не напрямую с лейблами?

- Не хотелось возиться с таможней.

- Вы продавали только компакт-диски или винил тоже?

- Только CD. Винил я никогда не буду продавать - во-первых, он быстро царапается и становится некондиционным, а во-вторых, я слишком люблю его особый дух, чтобы продавать незнакомым людям.

В августе 1998 года Борису пришлось полностью свернуть бизнес ввиду понесенных убытков. А в 2000-м магазин «Трансильвания» возродился, сняв небольшое полуподвальное помещение в жилом доме на Тверской, где и обитает по сей день.

15 маньяков