Бизнес-план счастья

— Как Костик? — спросила Вера, чтобы немного разрядить обстановку. Если сейчас не отвлечь шефа, тот еще, чего доброго, открутит Гололобову башку. Не то сейчас время, чтобы устраивать мордобой в офисе.

— Лучше. В том плане, что жизни его ничего не угрожает. — Молчанский крепко растер ладонью лицо. — Ты мне клинику хорошую подыщи, где от наркологической зависимости лечат. Из больницы его через пару дней можно будет забирать, но оставлять без присмотра парня сейчас никак нельзя. Ему нарколог нужен, ну и психолог, по ходу, тоже.

— Он рассказал вам, что случилось? — спросила Вера.

Шеф досадливо крякнул.

— Молчит, как партизан на допросе. Ну чисто сестрица его драгоценная. От той тоже слова не добиться. И Костик. К стене отворачивается и плачет. Пытаюсь уйти, твердит: не уходи. Но разговаривать отказывается. Что за напасть…

Письмо! — вспомнила вдруг Вера. У нее в сумочке до сих пор лежал мятый конверт, который Костик настойчиво просил забрать, когда его увозила «Скорая». В суматохе она совсем про него забыла. Рассказать про него шефу и отдать, чтобы он со всем разобрался? Или не отдавать, потому что Костик явно не хотел, чтобы письмо нашли. Пожалуй, перед тем как принять решение, письмо нужно было прочитать.

В кабинет вошел бледный Гололобов. Руки у него дрожали, взгляд блуждал. Увидев Веру, он чуть заметно поморщился, но тут же попытался принять беззаботный вид. Получилось, впрочем, плохо.

— Сам расскажешь? — осведомился Молчанский.

— Про что?

— Про тот блудняк, в который ты нас втянул, причем за моей спиной. Серега, вот если честно, от тебя я не ожидал. Ты на что рассчитывал-то вообще? Что я не узнаю?

— Так если бы не эта проверка, ты бы и не узнал. — Гололобов заметно успокоился, видимо, решив, что самое страшное — признание — позади. — Паш, ну зачем отказываться от двенадцати мультов? Гранты для того и придуманы, чтобы поддерживать такие проекты. Мы же ничего не сочинили, ничего не украли. Школа работает, летние лагеря проведены. Почему ты так стремишься оплачивать это все из своего кармана, а не из государственного?

— Потому что это мой проект, так же, как и мой карман! — заорал Молчанский. — И государство тут ни при чем! Оно за каждый свой рубль три шкуры спустит! А я не желаю, чтобы с меня спускали шкуру. И ты про это прекрасно знаешь. Как ты вообще посмел меня обмануть?!

— Не ори на меня. Я не сделал ничего плохого. Да, пошел вразрез с твоими принципами, но иногда стоит это сделать, чтобы разбить косность предубеждений и предрассудков. Я собирался тебе сказать. Перед Новым годом, когда стало бы понятно, что я сэкономил фирме более двенадцати мультов.

— Я не знаю, что ты сэкономил. — Начальник стал говорить тише, и Вера поняла, что он выпустил пар, успокоился. — Я знаю, что у нас за стеной сидит комиссия, которая будет изучать всю нашу подноготную.

— А тебе есть что скрывать? — ехидно спросил Гололобов.

— Мне — нет. Но и времени на ритуальные танцы вокруг этих людей у меня тоже нет. У меня дома проблемы.

— Ну к твоим домашним проблемам я точно отношения не имею. Там ты сам справился. Так что теперь не жалуйся.

— Тут надо еще добавить: говорил я ему, бабы и рестораны доведут до цугундера, — встряла Вера.

Гололобов дико на нее уставился.

— Что?

— Это цитата, — любезно напомнила она. — Из «Место встречи изменить нельзя». Почему-то вспомнилось.

— А ты рада, да? — спросил вдруг Гололобов изменившимся голосом.

Ни страха, ни раскаяния в нем не было, одна только неукротимая ненависть. Вера даже и не знала, что заместитель директора, оказывается, так сильно ее ненавидит.

— Ты рада присутствовать при моем унижении? Рада, что я обгадился по полной программе? Сучка поганая, да если бы не ты, все бы в этом офисе было по-другому! Тварь!

Ураган промчался мимо Веры. Ее чуть не сдуло. Это сорвался со своего места у окна Молчанский, взлетела рука, кулак обрушился на челюсть Гололобова, сметая того на пол вместе со стулом. Вера зажмурилась и закрыла ладонями уши — грохот показался ей невыносимым.

— Пошел вон отсюда, — приказал Молчанский и слизнул кровь с рассеченных костяшек пальцев. — Ты здесь больше не работаешь.

— Да ну? А что ты без меня делать будешь? Ты же давно разучился сам что-то делать, Паша. На тебя же рабы горбатятся. Я, эта вот. — Он кивнул в сторону Веры и отшатнулся, потому что Молчанский дернулся в его сторону, намереваясь снова ударить, но передумал.

— Не переоценивай себя, Сережа, — медленно и очень тихо сказал он, что, как знала Вера, выражало крайнюю степень ярости. — Ты отвечал за большой фронт работы, и я действительно во многом полагался на тебя, как оказалось, напрасно. Но своей фирмой я всегда рулил сам и буду рулить дальше. А исполнители найдутся, потому что я, как ты знаешь, плачу хорошо, щедро. Только к тебе это больше отношения не имеет. Как ты сам элегантно выразился, обгадился ты, Сережа. А мне лишняя вонь в офисе не нужна. Своего дерьма хватает. Так что буду краток, хоть и повторюсь. Пошел вон!