Black Butterfly (СИ)

— Извини, Билл, — попросил прощения Том, прикрывая глаза и с неохотой отрываясь от него.

Черноглазого разрывало от собственных желаний в этот момент. Он не понимал, что делает Том, но это ему казалось таким… Таким настоящим. Подняв вдруг ослабевшие руки, он положил их сверху на крепкие плечи мужчины, впервые в своей жизни не отталкивая, а притягивая кого-то к себе.

Он едва заметно провёл одной рукой по спутанным волосам и опустил ладонь на шею, отчего Том улыбнулся, но через пару секунд, словно его подменили, подскочил, сбрасывая с себя тонкую ручонку, и подхватил в руки мази с бинтами.

— Одевайся, — коротко бросил он, буквально вылетая из ванной комнаты.

Билл, удивлённо посмотрев на громыхнувшую дверь, захлопнул рот, не понимая, что плохого он сделал мужчине. Посидев ещё минуту в упавшем до пояса полотенце, он поднялся, надевая сверху ту же широкую футболку, которую постоянно приходилось поправлять на плечах, и тихо вышел из-за двери.

— Том? — Прошелестел он, зайдя к мужчине в комнату через несколько минут.

Каулитц, стоявший у окна, обернулся, как-то не по-человечески глядя на мальчика. Черноволосый впервые почувствовал себя неуютно под его взглядом, но решил не отступать и прошёл на цыпочках прямо к нему.

— Я что-то не так сделал? — Спросил парнишка, нервно теребя подол футболки и заглядывая в глаза мужчине, который упорно прятал их от назойливого взора Билла.

— Нет, ничего, — выдохнул он и, словно извиняясь, провел рукой по его предплечью. — Извини, я, наверное, очень странно веду себя, но…

Билл, не дав Тому закончить, протянул к нему руки, как маленький ребенок, просящийся на ручки. И Каулитц склонился к нему, обхватывая тоненькую фигурку поперек спины и наслаждаясь тем, как тот крепко обнял его в ответ. В душе же у мужчины в этот момент была самая настоящая борьба. С одной стороны он, конечно же, обрадовался тому, что мальчик решил отблагодарить его своими объятиями, которые были едва ли не первыми в его жизни. Но с другой… Он мог бы счесть себя за психопата, потому что прямо сейчас ему казалось, что за ними следят, повсюду папарацци с фотоаппаратами и расставленные кругом камеры, отчего становилось неуютно и хотелось поскорее избавиться от настойчивых, но таких по-детски ласковых объятий парнишки.

— Всё, Билл, — второй «Том» всё же восторжествовал в мужчине, предоставив место праведности, и он отстранился, — иди спать.

— Но…

— Иди, — с нажимом повторил Каулитц, с трудом сдерживая себя, чтобы тут же не наброситься на растерянного мальчика и не зацеловать его до потери сознания.

Билл, странно оглядев мужчину, привычно нахмурил брови и вышел из комнаты, напоследок ещё раз взглянув на Тома. Как только дверь прикрылась, Каулитц со стоном повалился на кровать и закрыл лицо ладонями.

После трёх часов безуспешных попыток заснуть, Том, проворочавшись на постели и сбив одеяло с простынёй в один большой ком, уселся на кровати, пытаясь успокоиться.

Но выходило слабо. Сердце стучало как сумасшедшее, в носу всё ещё стоял пряный запах от волос Билла и как будто чувствовались маленькие ручки, которыми тот несколько часов назад так бережно прижимал к себе мужчину, молча благодаря его за всё, что тот сделал для него.

Бездумно посмотрев на дисплей телефона с родным именем, Том всё-таки нажал на зеленую трубку и стал ждать ответа.

— Алло? — Прохрипело нечто на том конце провода.

— Теодор, я так больше не могу, — жалобно проныл в трубку Каулитц, почти всхлипывая.

— Ты совсем с ума е*нулся? Четвертый час утра! — Сразу же проснувшись, воскликнул брат. — Если ты звонишь мне в такое время, то либо ты горишь, либо лежишь в багажнике, и тебя везут неизвестно куда. Так что я слушаю причину.

— Мне не до шуток, — возмутился Каулитц. — Меня тут Билл вдруг обнял. Билл — и обнял. Сам, представляешь?

— Молодец, прогресс. Это всё? Мне на работу через три часа вставать, — недовольно пробурчал Тео в трубку, громко зевая.

— Чёрт, Тео, у меня крыша едет, а тебе плевать, — выдохнул мужчина, прикрывая глаза. — Как только он это сделал, мне тут же вспомнился твой разговор с отцом. И знаешь, что я сделал? Оттолкнул его! Оттолкнул, мать его!

— Мне сказать тебе в двести семидесятый раз, что ты уже взрослый и можешь сам принимать решения, с кем тебе быть? — Устало ответил близнец.

— Ты снова начинаешь? Ты замечательно знаешь, что я — наследник нашей семейной компании, и если отец случаем узнает, что я…

— Заткнись ты уже! У меня сил нет это слушать уже столько лет подряд.

— Мне нельзя влюбляться в проститутку! — Крикнул Каулитц так громко, что ненароком подумал, не слышал ли этого Билл. — Надо что-то делать… Я совсем свихнусь рядом с этим мальчишкой.

— Съезди, отдохни на худой конец. Слетай в Париж в свою клинику, пройди полное обследование. И отдых тебе, и здоровье проверишь, — посоветовал Тео, уже сонно бубня последние слова в трубку.

— И правда, я там не был уже около года. Знаешь, ты, наверное, прав, — задумался Том, уже что-то прикидывая в уме.

— Я всегда прав. Пока, Том, — быстро попрощался брат и сбросил вызов, оставляя Каулитцу лишь короткие гудки.