Black Butterfly (СИ)

— Чем? Ты ещё спрашиваешь? — Нервно рассмеялся мужчина, но быстро взял себя в руки. — А демографией кто будет заниматься?

— На земле миллиарды гетеросексуальных мужчин, которые занимаются твоей демографией несколько раз в неделю, — усмехнулся Тео, которого забавляло приводить в ярость отца. — Оставь в покое тех, кто не такой, как ты.

— Ещё один, — хлопнул себя по коленям мужчина. — Вы меня вдвоем решили вывести сегодня?

— Меня раздражает, что ты вечно считаешь неправильным то, что делают люди, не разделяющие твои интересы. Ты даже к нему прикопался за длинные волосы, потому что «мужчины так не носят», — сымитировав строгую интонацию отца, кивнул на брата Тео.

— Да ты кто такой, чтобы обвинять меня в чем-то, сопляк? — Взъелся Йорг. — Я вырастил тебя не для того, чтобы ты всяких пид*ров защищал, ясно тебе?

Симона, вошедшая в этот момент с тарелкой жаркого, замерла в проходе: слышать ругательства от мужа, который обычно держал себя в руках, было большой редкостью.

— А если бы этим пид*ром был я? — Вскочил Тео, метая из глаз молнии, а Том встрепенулся вместе с резким движением брата, испугавшись, чтобы тот не наговорил лишнего. — А? Что? Что бы ты делал?

Йорг, у которого желваки забегали по лицу от гнева, сурово смотрел на Теодора, сжимая руки в кулаки. Казалось, секунда — и он тут же влепит сыну пощечину, от которой тот не сразу бы отошёл, но нет. Он лишь холодно, с расстановкой, сквозь зубы процедил:

— Пошёл вон из моего дома.

Тео, усмехнувшись и лениво поднявшись из-за стола, поцеловал в проходе ошеломленную маму и вышел, бросив насмешливый взгляд на прощание отцу. Симона, недовольно выдохнув, поставила тарелку на стол, осуждающе глядя на супруга. Том, захлопнув рот от только что произошедшего разговора, метнулся вслед за братом, который уже вышел за дверь.

— Ну, зачем ты стал спорить? — Тихо спросил он, подойдя сзади к близнецу и вытащив из его пальцев сигарету. — Ты же знаешь, что это бесполезно.

— Я не могу не защищать твоих прав, Том, — ответил Тео, грустно улыбнувшись. — Противно осознавать, что наш отец — гомофобная сволочь.

Том, поправив волосы, выдохнул и крепко обнял брата, сжимая куртку на его спине.

— Спасибо, — прошептал он ему, уткнувшись лицом в ворот рубашки, и улыбнулся.

— Не понимаю, почему до сих пор люблю тебя, — со смешком, но с любовью, которую мог уловить в интонации только Том, ответил Тео, хлопнув брата по плечу. — Ладно, поеду я, обещал провести вечер с детьми.

— До встречи, — махнул ему рукой мужчина, затянувшись один-единственный раз и затушив окурок о стену.

***

Билл, закрывшись оттянутым воротом своего неизменного свитера, судорожно выдохнул и вышел на полусогнутых из номера мотеля. Разбитая губа неприятно саднила, а едва ли не вывихнутое плечо давало о себе знать малейшим движением руки.

Ему попадались мужчины, которые были жесткими с ним во время процесса, но такое с ним было, пожалуй, впервые. Впервые он подумал о том, что это стоило больше, чем несчастные сорок евро, которые он несколько секунд назад грубо смял и небрежно пихнул во внутренний кармашек старого кошелька.

Мальчик чувствовал себя больше чем отвратительно. Даже физическая боль не могла затмить собой отвращения перед самим собой. Вопросы сыпались на него бесконечным градом: почему так, что он делает со своей жизнью, кто может помочь?..

Но на последний вопрос у него был ответ. Тот, кто всегда предлагал ему руку помощи, жил всего в паре кварталов от этого ужасного места, откуда Билл всегда постарался возвращаться как можно скорее. В мотеле, когда он посмотрел на электронные часы, время уже было к полуночи. Заявляться в такое время к мужчине было неприличным, но… Что Билл мог знать о приличии?

Но после пяти минут тщетных звонков в дверь парнишка понял, что Тому сейчас не до него. А может, он сейчас стоит под дверью и просто не решается открыть? Эта мысль была хуже остальных, потому что сейчас, как никогда раньше, Билл нуждался в его поддержке.

Уходить не хотелось. Всё тело ломило, и парень и так едва дошёл до дома. Ушибы и разбитое лицо с каждой секундой болели всё сильнее, принося просто невыносимый дискомфорт. Хотелось в тепло, но пролезать тайком в чужой дом ему казалось не лучшей идеей. Решив оставить всё на самотек, Билл забрался на скамью у лестницы, обняв себя за колени, и потихоньку раскачивался из стороны в сторону с закрытыми глазами, чувствуя, что становится легче.

Из транса его вывело урчание мотора, появившееся примерно спустя двадцать минут после того, как он пришёл. Билл вскинул голову, но из-за того, что на крыльце не было лампочки, не мог выглядеть того, кто приехал.

Том, посвистывая и брякая ключами, большими шагами шёл к крыльцу, но замер, заметив расплывчатое черное пятно в районе двери на фоне белых ступеней.

— Кто тут? — С опаской спросил он у темноты.

— Это я, — немного хриплым голосом ответил Билл, осторожно поднимаясь с насиженного места.

— Билл? — Удивился Каулитц, наощупь продвигаясь к входной двери. — Что ты тут делаешь так поздно?