Бладшот

С головой погруженный в раздумья над новым откровением, он даже не заметил, что Сара, еще одна из техников, изо всех сил сдерживает смех.

Глава двадцать третья

У порога палаты воскрешения Кей Ти пришлось остановиться и сделать глубокий вдох. Ее ведь учили вовсе не этому. Не ради этого она изнуряла себя тренировками, снова и снова выжимая из тела все, что только возможно. Ей хотелось спасать тонущих в море, спасать жизни людей в самых чрезвычайных ситуациях. И кем она стала теперь? Пешкой, статисткой в состряпанной Хартингом психологической драме…

Палату воскрешения она возненавидела сильнее всего. И эти бетонные стены, и казенный свет ламп дневного света, и машины для выкачивания крови, и эти неосредневековые орудия пыток – стол с множеством лезвий и автоматическую руку с иглами. Заставить себя переступить порог стоило немалых трудов, и тут веки Бладшота затрепетали, приподнялись.

– Где?.. – с трудом, едва ворочая языком, выговорил он.

В мыслях Кей Ти именовала его по названию проекта. Считать его Рэем Гаррисоном, настоящим человеком, жившим собственной жизнью, было много сложней. Что такое Бладшот? Вещь, инструмент, робот. Казалось бы, в программировании робота нет ничего дурного, вот только Кей Ти это вовсе не успокаивало – уже довольно давно.

Бладшот оперся на руки и сел.

– Осторожнее. Просто дышите, – в который уж раз повторила Кей Ти, делая что велят, чтоб «RST» не вырвали из ее горла дыхательный аппарат, обрекая на смерть или, хуже того, на долгую жизнь взаперти, в больничной палате, прикованной к реанимационной аппаратуре.

Бладшот коснулся ногой холодного пола и неуверенно попробовал встать.

– Я бы не советовала, – сказала Кей Ти. – Упадете.

Однако Бладшот не упал. Чуть пошатнулся, но не упал. Кей Ти приподняла брови. Как ни нелепо, даже такое ничтожное отклонение от сценария, от перечня действий, составленного тем, в чьих руках жизни их обоих, очень ее удивило.

– Все окей. С вами все окей, – сказала она.

Наверное, это и было самой скверной, самой беззастенчивой ложью. Какое там «окей»… Ведь с ним вовсе не «все окей». Как и со всем остальным в этих стенах…

Дальше сценарий пошел своим чередом. Хартинг рассек скальпелем руку Рэя – то есть, Бладшота, наниты залечили порез, а Кей Ти молча взирала на все это. Казалось, эта игра Хартингу ничуть не надоедает. Кей Ти ожидала, что к этому времени он скатится к тупому автоматизму, начнет попросту «отбывать номер», но нет, не тут-то было. Очевидно, манипулирование Бладшотом тешило его комплекс бога. А вот Кей Ти уже давно чувствовала, что играет только «для галочки». Порой даже гадала, отчего этого не замечает Бладшот. Ее неискренность казалась предельно явной, будто у нее на лбу огромными буквами написано: «врет».

Сидя у монитора, Хартинг смотрел трансляцию со скрытых камер в Бладшотовой комнате. Его марионетка пробуждалась от насланного повелителем кошмарного сна, со смутными воспоминаниями об образе новой жертвы в голове. «Капельное» внедрение ложных воспоминаний требовалось, чтобы склонить Бладшота к убийству нужного человека.

Хартинг кивнул Кей Ти, давая понять, что она может идти, готовиться к представлению в бассейне после того, как «случайно» наткнется на Бладшота за тренировкой в спортивном комплексе.

Когда-то подводные ката доставили бы Кей Ти немалое удовлетворение, даже радость. Теперь она чувствовала себя марионеткой, которую Хартинг грубо дергает за нитки, заставляя плясать.

Сильнее всего ее мучила возникшая между ней и Бладшотом связь, выходившая за границы стираемой памяти. Нет, дело было не во влечении – скорее, в том, что оба чувствовали себя, словно бы в осажденной крепости, ведь кроме них в крохотном мире, выстроенном для себя Хартингом, не было ни единого хоть сколько-нибудь вменяемого, отзывчивого человека.

Встречаться со спецназовцами Кей Ти доводилось и прежде. Бладшот держался с той же самоуверенностью, что и они, и, пожалуй, имел на то полное право, но в глубине души, под запрограммированной жаждой мести, был человеком хорошим, и Кей Ти это почувствовала. Почувствовала и помимо собственной воли поняла, что находила в нем Джина Гаррисон. А больше всего ее беспокоило, что об установившейся между ними связи стало известно Хартингу. Разумеется, склонностью к сопереживанию доктор отнюдь не страдал, но наблюдателем был опытным, проницательным, а каждый из них являл собой часть его грандиозного эксперимента. Вслух он об этом не сказал ни слова, но Кей Ти знала: возникновение взаимосвязи от него не укрылось, и теперь он ей пользуется, играет на ней в собственных целях. Так нечто истинное, настоящее, превратилось всего лишь в еще один инструмент, еще одну шестерню в созданной Хартингом системе обмана и тирании, и это терзало Кей Ти сильнее всего остального.

Однако подарить Рэю монету ей все это не помешало. Двойное предательство… предательство по отношению к Рэю и к собственному прошлому – тому самому братству, обретенному Кей Ти на флоте, а ведь подобного она не испытывала ни прежде, ни, тем более, здесь, став одной из игрушек Хартинга.