Благие намерения

- Ты умный парень, прекрасно учишься, схватываешь всё на лету, и я считаю, у тебя просто блестящее будущее. И блестящие возможности. Ты можешь стать биологом, физиком, архитектором, историком, кем угодно, хоть актёром или космонавтом, и я уверен, ты будешь в своей области первым. А можешь пойти по моим стопам и стать психиатром. Сам понимаешь, я буду помогать тебе во всём, передам тебе все свои знания и опыт, а это дорогого стоит. – Тут Рома опять приуныл. – Или адвокатом. Как Владимир. А что? Профессия уважаемая, востребованная, денежная, причем, чем дальше, тем больше. Ты уже взрослый, и я буду говорить прямо. Если бы вы с Маргошей полюбили друг друга, мы все были бы просто счастливы вас поженить. Лучшего мужа для неё я не представляю. И ты бы влился в наш семейный бизнес как равноправный партнёр, что позволило бы тебе не сидеть где-нибудь на окладе, а получать достойные деньги и жить на них достойно. Но это в будущем. Во всяком случае, у тебя есть время хорошенько обо всём подумать, выбрать себе профессию, а уж мы приложим все силы, чтобы твоя мечта осуществилась. А пока учись, осваивай компьютер, он будет тебе необходим в любой профессии, и если всё будет хорошо, то и с армией мы вопрос своевременно решим. Не тебе, с твоей светлой головой, терять два года непонятно на что, да терпеть дедовщину … Да, и кстати, как только достигнешь совершеннолетия, готовься получать права. Машина здорово облегчит тебе жизнь. Поездишь для начала на Володиной, а там посмотрим.

Слово своё Леонид Васильевич сдержал, и вскоре Рома уже осваивал компьютер новейшего образца.

К концу полугодия дела несколько поправились, но не настолько, чтобы успокоиться. О результатах разговора с классной руководительницей Елена опять доложила Леониду Васильевичу. Он только усмехнулся, и на Новый год подарил ему в конверте рекламную картинку мотоцикла Кавасаки.

- Сильно не радуйся, дружок. Во-первых, мотоцикл слегка подержанный. Ну да для начала сгодится. А, во-вторых, получишь ты его только весной, когда снег сойдёт. Нет, пожалуй, к летним каникулам. Будешь учиться ездить на даче. Там, по крайней мере, относительно безопасно.

Елена про себя удивлялась и никак не могла понять, к чему клонит свёкор. Хотя и не сомневалась, что делает он такие подарки неспроста.

А на зимние каникулы Леонид Васильевич обратился к Роме с просьбой.

- Рома, дружок, я хочу попросить тебя об одной вещи.

- Какой?

- Пожалуйста, ничего не планируй на послезавтра. Мне понадобится твоя помощь.

- Хорошо. А какая?

- Видишь ли, мне нужно будет по делам съездить в твой интернат. Но без подарков я туда ехать не могу. Поэтому, если ты поможешь мне закупить их и потом раздать, я буду тебе очень благодарен.

День был серым, неприветливым, то и дело принимался идти мокрый снег. На дорогах была слякоть, и поэтому путь в этот подмосковный городок занял приличное время. Рома немного нервничал. Ведь с тех самых пор, как его забрали к себе Лесницкие, он там не был. Более того, никогда, ни разу в разговорах не упоминалось о его прошлом. Как будто его просто не было, а жизнь Ромы началась с чистого листа в новой семье. Тем не менее, Рома прекрасно помнил и воспитательниц, и нянек, и своих товарищей. Помнил расположение комнат, обстановку, игрушки, запахи, звуки… Было в этом что-то ностальгическое, грустно-волнующее. В памяти возникло неясное лицо мамы, скорее даже, некое ощущение её присутствия, такое чистое и печальное, что на глаза навернулись слёзы, а в душе шевельнулось какое-то нехорошее чувство обиды. Первым вылезло плавание, которым ему запретили заниматься. О школе олимпийского резерва он узнал спустя некоторое время после того, как его забрали из группы, случайно встретив двух ребят, которые в эту школу попали. Вспомнилось, как тётя Лена попросила не называть его мамой в присутствии дяди Володи и деда. Он попытался вспомнить ещё какие-нибудь крупные грехи Лесницких, но дальше шла мелочёвка, хотя и обидная. Погружённый в свои мысли, он не заметил, как машина въехала в какой-то пустынный двор и остановилась.

- Вот мы и приехали, Рома, - услышал он откуда-то извне голос Леонида Васильевича.

Взяв с собой мешки с подарками, они вошли в здание. Первое Ромино впечатление было странным: они ошиблись и приехали не туда. Всё было не так, как помнилось. Тесный холл с побитой казённой плиткой на полу, серо-зелёной, расположенной в шахматном порядке, узкие тёмные коридоры, выкрашенные грязно-жёлтой краской, оранжевые шторы, щербато висящие на ржавых металлических карнизах, и запах еды, не тот, благословенный, который витал в квартире Лесницких, когда Наталья готовила обед или пекла пирожки, или жарила оладушки, а какой-то другой, скудный и тоскливый, въевшийся, каждодневный, не предполагающий перемен. Они зашли к директрисе, и, поскольку время было обеденное, она предложила им присоединиться к детям в столовой. К удивлению Ромы, Леонид Васильевич с удовольствием согласился.