Благие намерения. Мой убийца

– Так вы курите те же сигареты, что и Ренвик? – заинтересовался Вестхолл.

– Нет, на днях взял пачку из его квартиры. Не стал их там оставлять, все равно засохнут.

– Ну и как? Хорошие?

– Недурные. Однако переходить на них не буду. Слишком дорого. Такая роскошь позволительна только для людей вроде Ренвика: они не платят по счетам.

– Выходит, раньше вы их не пробовали?

– Нет.

Не понимаю, что он выяснял, поэтому привел разговор целиком. Возможно, всего лишь праздное любопытство. Далее он продолжил про завещание.

Инспектор, очевидно, пытался разговорить Грэнстоуна, но до сих пор этот замечательный человек последовательно направлял его ко мне. И, насколько мне известно, пока из Грэнстоуна ничего вытянуть не удалось. Я восхищаюсь его осмотрительностью.

О завещании Вестхолл тоже высказал одно соображение – по-моему, не относящееся к делу.

– По поводу наследника имущества, – начал он. – По вашим же словам, была вероятность, что Ренвик вас переживет. В этом случае вряд ли он оставил бы все благотворительным организациям. У него были еще какие-нибудь друзья или родственники?

– Есть один дальний родственник, двоюродный брат. Однако Ренвик наотрез отказался с ним связываться, даже неизвестно, где тот проживает. Только по этой причине я и разрешил включить себя в завещание. Я пытался убедить Ренвика обратиться за советом к другому юристу, но он написал мне письменный отказ. А друзья… Настоящих друзей, по сути, у него и не было.

При этих словах инспектор удивленно поднял брови и сказал, что, как он понял, Ренвик пользовался успехом.

– Внешне – да, – объяснил я ему. – Имел толпу приятелей. И каждый, кто охотно спускал деньги, мог в нее попасть. Но, на мой взгляд, истинная причина, почему он включил в завещание пункт о благотворительности, – простое издевательство. Алан не мог не знать, что он банкрот.

– Но когда он составлял завещание, дело обстояло иначе?

На самом деле нет. Однако в тот день, когда он предположительно его составлял и когда оно было заверено, вероятно, он об этом не подозревал, поэтому я снова согласился.

– Полагаю, – добавил я, – он уже понимал, что вскоре останется без гроша. И вот интересно, почему в письме, в котором он написал, что собирается покончить с собой и которое оставил в кармане пальто, он не указал банкротство как причину. Конечно, миссис Фарли объяснила, зачем он написал это письмо, но этот пункт придал бы ему большую убедительность.

Инспектор сделал вид, что не понимает.

– Дайте-ка подумать… Получается, это письмо не должно было выглядеть слишком убедительно?

– Понятия не имею, – рассмеялся я. – Сам немного запутался.

И действительно, это все, что я пока понимал. То есть почти ничего. Я видел, что Вестхолл что-то подозревает и догадывается, что я имел отношение к планам Ренвика, но пока, насколько я мог судить, доказательств не было. Вряд ли его посещала мысль, что я должен находиться там, куда он собирался упрятать миссис Фарли. А так как она упорно молчала, то не думаю, что такая мысль его вообще посетит. Я записал все лишь на случай, если он не угомонится.

Некоторую опасность для меня представляла миссис Килнер. Она беспокоилась о своих деньгах. Пришлось ей объяснить, что я почти все потратил на Алана, и отдать семь фунтов, два шиллинга и шесть пенсов – приятный жест для придания правдоподобия. В остальном ревность к миссис Фарли практически убедила ее в виновности этой бедной женщины: общепринятая точка зрения в настоящий момент. С глазу на глаз она продолжала меня обзывать, но вернулась к своему стандартному нервозному состоянию. И будет вести себя исключительно тихо.

Думаю, больше добавить тут нечего. Если уж такой проницательный человек, как инспектор Вестхолл, не смог ничего раскопать, то я могу себя поздравить с тем, что выполнил работу на отлично.

PPS

Я слишком рано успокоился. Только что состоялся еще один долгий разговор с Вестхоллом. На этот раз я запишу все как можно точнее. Хотя нет, только ключевые моменты, поскольку нужно торопиться.

Он меня предостерег. Не желаю ли я сделать заявление? Я чувствовал, что от меня ожидают ответа «да», и промолчал. А он продолжил задавать стандартные вопросы.

Готов ли я изменить свои показания насчет пари? Не готов. Тогда он процитировал: «десять фунтов к десяти против всех». Понимал ли я, что такая ставка чрезвычайно щедра? Я плохо разбираюсь в пари. А знал ли я, что окончательный победитель на тот момент был объявлен как шесть к одному? Не знал и приписал это на счет халатности Ренвика. А была ли вероятность, что я на него немного надавил? Конечно, нет.