Благодарность

— Нет-нет. На скоростном пригородном поезде — быстро и удобно.

— Заботишься ли ты о себе?

— Да-да, не беспокойся.

Она пристально взглядывает на меня.

— Ты причесываешься?

— Да, Миша, я причесываюсь.

— Вид у тебя немного… бедный. Ты питаешься как следует?

— Да, конечно.

— Знаешь, за наш стол в столовой посадили новую постоялку. Я тебе рассказывала?

— Постоялицу?

— Да. Ох и тараторка же она! Мне приходится делать вид, что я глухарь на это ухо, а значит, не обязана отвечать ей. Это просто ужас какой-то: она говорит, говорит и говорит, словно в мире нет никого кроме нее. Мы с Арманд… помнишь Арманд, славную такую даму? Мы с Арманд кое-что придумали. Вот что мы делаем…

Она изображает человека, который так поглощен трапезой, что не слышит своего собеседника.

— И как, срабатывает?

— Разворчалась, точно старая бабка. Мари, почему ты не попеняла мне: стоп, Миша, ты докатилась до того, что ворчишь, точно старая бабка? Я не хочу, чтобы ты думала, будто я жалюсь… жалуюсь, но мне полезно сделать выговор. Здесь не так уж плохо, это правда, люди очень милые, но родной дом мне все же милей.

— Я знаю, Миша, но ты больше не могла оставаться дома, помнишь?

— Да, помню.

Она задумчиво умолкает на несколько секунд, а затем наклоняется ко мне и шепчет, словно делится секретом:

— Мари, у меня есть к тебе одна просьба. Нужно подать обновку… в газету.

— Обновку?

— Да. Помнишь, мы так уже делали, когда искали тех людей.

— Объявление?

— Да.

— Ты хочешь подать объявление в газету «Монд»?

— Да.

— Ты хочешь, чтобы мы снова попытались найти людей, которые приютили тебя в детстве?

— Да.

В течение нескольких секунд я внимательно смотрю на Миша и в который раз поражаюсь тому, как важна для нее эта давняя история. Удивительно, но даже сейчас она не перестает помнить о тех людях. От моего взгляда не укрывается дрожание ее подбородка — верный спутник тревоги или волнения, который появился после того, как она поселилась здесь, и которого она, конечно же, не осознает.

— Ладно, Миша, договорились. Я займусь этим. Но не питай слишком больших надежд, ты ведь помнишь, что мы уже пробовали. Беда в том, что у нас есть только их имена и больше ничего.

— Да, помню.

— Я подам то же объявление и укажу свои координаты, хорошо?

— Да, порошок. Спасибо. Большое спасибо. Деньги я тебе отдам, скажешь сколько.

— Нашла из-за чего волноваться. Мой карман снесет этот удар. Тем не менее шансов, что наша новая попытка станет успешной, мало, ты ведь понимаешь это?

— Да, понимаю.

— Не хочешь прогуляться по саду?

— Да, пожалуй. Сейчас только накину флюс… флисовую кофту, которую ты мне подарила. Грейс Келли не спускает с меня ушей, честное слово, она тоже хочет такую.

Злая директриса ураганом влетает в комнату Миша. Она не постучалась и не сочла нужным поздороваться. Она вскидывает руку, в которой зажат экземпляр газеты «Монд», и гневно размахивает ею.

— Это вы подали объявление?

Миша кивает. Директриса едва не лопается от негодования и кричит:

— Невероятно! Кем вы себя возомнили, мадам Сельд? Вы совершенно сумасшедшая! Вы абсолютно безумная! Вы просто ку-ку! Объявление? Почему уж тогда не плакаты по всему городу? Не рекламный ролик? Не воздушный шар? Не самолет с плакатом над пляжем?! В голове не укладывается… Объявление! Мы живем в двадцать первом веке, мадам Сельд, война кончилась. Наше предприятие переживает небывалый подъем, расширяется, а вы позволяете себе подавать объявление, которое ставит нашу репутацию под удар! Да вы хоть понимаете, что такое репутация? Это основа основ, это альфа и омега, это три кита! А уничтожить ее можно меньше чем за сутки!

Миша не произносит ни слова. Она продолжает сидеть на постели, как девочка, положив руки на колени.

Директриса открывает газету на странице «Семейные объявления» и читает вслух, не пряча своего сарказма:

— «Мишель Сельд, она же Миша, разыскивает Николь и Анри, которые приютили ее у себя в Ля-Ферте-су-Жуар в период между тысяча девятьсот сорок вторым и сорок пятым годами». Николь и Анри! Вы что, даже фамилии их не знаете?

— Нет.

— Эти люди вас спасли, а вы не запомнили их фамилии? И вы еще отказываетесь от занятий по тренировке памяти?! Ну и ну… Имена-то хоть правильные? А название деревни?

Миша молчит и не двигается. Ее словно парализовало.