Благородная империя

— Но тогда у тебя не должно ее быть, — удивилась Мираи, — потому что ты веришь в судьбу.

— Жить всегда по одним убеждениям невозможно, — улыбнулся лейвор. — Мы тоже бываем слабыми. Синвер видел это и потому оставил лазейку, принцип, позволяющий нарушать принципы и разрешающий все противоречия. Dessuri neigo.

— Не понимаю. Какая здесь связь?

— Делай, что правильно, а не то, что должно, и забудь о собственной добродетели. Семь принципов — это наставление, а не приказ, только мы этого так и не поняли. И не должны были. Хинрейв знал, он проник в самую суть, но не увидел опасности.

— Какой?

— Тот, кто берется пользоваться седьмым принципом, должен помнить, что это знание — не для всех. Хинрейв считал, что правду должен понять каждый, но посмотри, чего это стоило Империи. Лангориты достаточно умны, чтобы понять даже такую возмутительную, быть может, идею, но держава падет без святыни; это вопрос нравов… Все же дела направляют чувства, а не разум.

— Каково же вам в этом вариться, — сочувственно произнесла Мираи. — Вы как богословы какие-то. Странные существа. Мне так хочется поспорить, но не буду, слишком сложно для меня. Дела направляют чувства? Наверное, поэтому-то и нет мира.

Терну промолчал, и Мираи обратила взгляд к Звездам. Светила, казалось, пульсировали, словно живые, и смиренной девушке стало не по себе от мысли, что этим загадочным божествам, непонятным, недоступным и далеким, принадлежит вся власть над миром; она на мгновение подумала, что, быть может, Звезды — такие же узники судьбы, как и те, кто под ними ходит.

— Терну, — прошептала Мираи, — ты, может, и не веришь в предсказания, но все же… Что ждет впереди?

— Раньше я бы сказал, что смерть, — сказал Шеркен. — Но теперь даже она уже не кажется такой неизбежной. Все меняется слишком быстро, а мы очень многого не знаем. Удивительно, разве нет? У лангоритов миллионы рабов, но все же мы сами рабы истории.

— Но у тебя же должны быть какие-то планы.

— Мелочи, у нас еще море работы.

— Расскажи! Пожалуйста.

— Ладно, — усмехнулся Терну. — Я вызвал Винтури в столицу, он прибудет через три недели. Встречусь с ним, поговорим обо всем, о жизни, о войне… Он тот еще мерзавец, но я по нему скучал, да и когда еще представится случай?

— Ты нас познакомишь? — спросила Мираи.

— Непременно, и мы вместе посмотрим на Звезды. Мы спустимся в обсерваторию, нет-нет, дождемся очередного ясного дня и будем сидеть здесь спокойно, хоть на день вылезем из грязи. Всем нужен отдых.

— Дождаться бы…

— Ждать лучше, чем получать, — сказал Терну. — Все же надежды бывают очень сладкими, пусть даже и ядовитыми порой, а реальность всегда прозаична. Хорошо надеяться даже на то, что никогда не произойдет, это придает сил и не дает сдаться. Я не могу так, но очень, очень хочу научиться.

— На что, например? — подняла брови Мираи.

— На то, — вздохнул Терну, — что Лангорская империя покорит Звезды и две луны.