Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен!

Не зная, к кому обратиться за помощью, женщина даже побывала в церкви. Она долго стояла перед иконой Богородицы, пока не услышала сзади себя старушечий шепот:

– Не плачь, милая. Господь не наказывает, а лишь указывает путь. Вспомни, что ты такого сделала, о чем жалеешь. Можешь ли ты исправить свою ошибку? Если можешь, то исправь. И твои беды уйдут сами собой.

Алла в шоке удалилась из церкви. Она прекрасно знала, за какие грехи ей на роду написано так страдать.

Около года назад Юсупов наконец-то решил взять быка за рога и открыто признался супруге, что мечтает о полноценной семье с детьми.

Тут Алла не выдержала и горько заплакала.

– Я не могу иметь детей, – отдышавшись, проговорила она осипшим голосом, – у меня непроходимость труб. Я не смогу забеременеть. Это не лечится. Ничего нельзя сделать.

Михаил был ошеломлен, но сдаваться не хотел:

– Солнышко, это очень печально, но мы всегда может усыновить…

Алла подняла на мужа влажные глаза и заревела так, что супруг испугался за ментальное здоровье любимой.

Сквозь завывания, причитания и бессвязное бубнение Михаил понял, что многое не знал о жизни Аллы. У нее уже был ребенок непонятно от кого. Но Виктория Евгеньевна решила, что лучше для всех (только не для самого ребенка, разумеется) отдать его на воспитание государству.

Это открытие стало для Михаила чертой, которая должна была определить, насколько сильно его чувство к любимой и несравненной Аллочке.

Провертевшись две ночи подряд без сна, Михаил принял решение.

В то утро они, как обычно, собиралась на работу: один – в офис завода, другая – в офис редакции.

– Если хочешь, мы его найдем, – тихо, но уверенно предложил супруг, завязывая у себя на шее фиолетовый галстук.

Алла не нашла слов, чтобы ответить мужу. А сказать она хотела многое: как сильно она его любит, как доверяет ему полностью во всем, как она не представляет себе жизни без него и как безгранично она благодарна ему за то, что этим поступком он фактически вытаскивает ее из пучины депрессии и бесконечного самобичевания.

Вскоре Михаил, как и обещал, нанял частного детектива.

– Только я прошу, не ждите слишком многого, – заявил Виталий Олегович Лапшин через пять минут после начала разговора, – у меня уже были подобные случаи. Ищут-ищут своих отпрысков, а потом не могут поверить, что это родная кровь. Детишки-то или спились, или искололись до неузнаваемости. Или теперь вдоль дорог подрабатывают. У всех по-разному, но не надейтесь найти гения. Это единственное, что я хочу вам сказать.

Алла стойко выдержала натиск бестактного детектива и с готовностью кивнула, обещая себе не ждать великолепного результата.

Поиски были сравнительно короткими. В то время как одни ищут годами, Виталий Олегович умудрился поднять все архивы и узнать место прописки сына Аллы всего за семь месяцев. Это, пожалуй, были самые долгие месяцы в жизни Юсуповой. Женщина, как ястреб, внимательно следила за всеми шагами Лапшина, призывая его не упустить ни одной детали.

Детектив написал отчет, в котором доложил, что мальчик был взят на усыновление через два месяца после того, как прибыл в детдом номер 12. Родителями являлись Валентина Геннадьевна и Юрий Владимирович Калинины, 29 и 30 лет соответственно (на момент усыновления ребенка). Супруга работала в ЖЭКе, а муж инженером в научно-техническом институте.

Сказать, что Алла была потрясена, – значит не сказать ничего. Она сразу же захотела поехать к сыну, обо всем рассказать, покаяться, что предала его, лишила того, в чем малыш нуждался больше всего, – материнской любви и нежной опеки.

Но детектив предложил подождать еще немного. Лапшин попросил у Аллы месяц на то, чтобы выявить привычки и стиль жизни Славы. Ведь дальше паспортных данных и прописки объекта Виталий Олегович копать не стал.

Алла и Михаил обдумали дельное предложение и дали детективу запрошенное время.

Лапшину нетрудно было установить, чем занимался Калинин. За месяц мужчина сумел сделать стопку фотографий самого Славы, его друзей, двор, где он снимал отдельную от приемной матери квартиру, машину, которую водил. Даже изловчился запечатлеть Славу во время исполнения эротического танца в «Наиме».

Алла, как и ее супруг, ожидали всякого, но такого предвидеть не мог никто. И хотя сын был здоровым, умным, красивым и довольно милым парнем, Алле потребовалось какое-то время, чтобы осознать новую информацию о своем отпрыске.

Женщина пару дней не отрывалась от фотографий, сделанных Лапшиным. Она миллионы раз перечитывала короткие заметки местных газет десятилетней давности, которые рассказывали о чудо-мальчике, новой надежде отечественного спорта. Еще чуть-чуть, и Слава мог бы поехать на Олимпиаду, вполне возможно, взять «золото» или хотя бы «серебро», вернуться домой героем и не зарабатывать деньги этим унизительным раздеванием под музыку.

Алла смотрела на снимки, пристально разглядывая лицо Славы. Он явно пошел в мать, унаследовав ее большие голубые глаза в обрамлении густых темных ресниц, светло-русые волосы, которые немного завивались на висках, и красивую белозубую улыбку.