Благородный защитник

— Каллум! А мы уж думали, тебя нет в живых. — Женщина пристально смотрела в сторону Йена и Пейтона. — Кого ты привел с собой, мальчик? Вы идете выручать миледи?

— Да. Она в своей спальне? — спросил Каллум, убирая нож в ножны.

Дейзи кивнула:

— Заперта крепко-накрепко, бедняжка. Я помню, ты говорил, что можно тайно проникнуть в ее спальню, но нельзя выйти оттуда иначе, чем через дверь. Ну, я и подумала, что, может, мне удастся найти эту тайную дверь и вывести ее оттуда, но я стою здесь уже очень давно, потому как не знаю, куда поворачивать, а идти наугад не решаюсь. Трусиха я, вот и боюсь потеряться. Пройдет много лет, прежде чем какой-нибудь другой заблудившийся бедняга споткнется о мои бедные старые косточки. — Она вздохнула и сокрушенно покачала головой.

— Вижу, ты старалась как могла. А миледи мы отсюда выведем:

— Тогда поторопитесь. Потому как наш-то злодей уже собирался отдать ее Джибу и Уотти, но приехали его родичи и потребовали, чтобы он их немедленно принял. Я как раз хлеб им недавно относила, так, по моему мнению, эти родичи не слишком долго здесь еще пробудут. И как только они уедут, Джиб и Уотти отправятся к миледи в спальню. Я передала ей кинжал, только что можно сделать маленьким кинжалом против двух таких здоровяков! Разве что она, бедняжка, пронзит этим кинжалом свое собственное доброе сердечко.

— Никогда миледи не сделает этого! Я так нисколько не сомневаюсь, что она зарежет одного из этих здоровых уродов. Конечно, как только она зарежет одного, другой сразу же сломает ей шею. Но по крайней мере она падет в бою, верно? — Дейзи ахнула, затем вздохнула, так как Пейтон, выступив из темноты, подошел к ней, склонился в поклоне и поцеловал ей руку. — Ах, Боже мой, Боже мой! Вы, должно быть, сэр Пейтон. Прекрасный рыцарь, так?

— Благодарю вас, Дейзи, — сказал Пейтон. — И от всей души — за то, что вы передали Кирсти кинжал.

— Ах, сэр, если вы желаете выказать бедной женщине свою благодарность, так здесь за углом есть укромная ниша…

— Дейзи! Он — мужчина леди Кирсти, — сказал Каллум.

— В самом деле, сэр? — обратилась она к Пейтону. Пейтон слабо улыбнулся:

— Так оно и есть.

— Ну, что ж, она девочка добрая, сердце у нее золотое. Ах, а это что ж за интересный мужчина? — спросила она, глядя на Йена, который встал рядом с Пейтоном.

— Он женат, — сказал Каллум.

— Ну, чего женушка не знает, то… — начала было Дейзи, поглаживая Йена по плечу.

— Он женат на страшно ревнивой и злой, просто бешеной женщине.

Дейзи вздохнула:

— Ну, тогда нечего мешкать. А я здесь посторожу. И ежели кто и явится сюда, то уж я найду чем его отвлечь, да так, что дурак не заметит, даже если целая армия протопает мимо него.

Они прошли еще несколько ярдов, и Каллум остановился у подножия небольшой каменной лестницы. Он склонился к Пейтону и прошептал:

— Теперь надо двигаться очень тихо. Мы будем проходить мимо комнат, в которых частенько кто-нибудь есть. А мы с леди Кирсти не успели проверить, доносятся ли туда какие-нибудь звуки отсюда и нельзя ли увидеть свет фонаря.

Пейтон кивнул и осторожно двинулся вслед за мальчиком. Постоянная необходимость соблюдать тишину, так же как и встреча с Дейзи, заставила их потерять драгоценное время. Хоть Пейтон и мечтал встретиться в честном бою с Родериком и его прихвостнями, однако он не мог не понимать, что сейчас не самое подходящее время для поединков на мечах. Сейчас главное — незаметно вывести Кирсти из Тейнскарра и благополучно привезти домой прежде, чем пропажа будет обнаружена. Чем больше времени займет путь к ее спальне, тем больше вероятность, что они застанут ее уже не одну.

Внезапно Каллум остановился, и Пейтон напрягся всем телом. Скоро он понял, что мальчик заглядывает в еще один глазок. Затем Каллум прижался к глазку губами и заворковал по-голубиному. Прошло мгновение, показавшееся вечностью. И вот голубю ответил черный дрозд, негромко, но отчетливо. Затем звуки повторились еще дважды, с небольшими вариациями, и только после этого Каллум, расплывшись в улыбке, повернулся к Пейтону.

— Она одна, — объявил он.

Пейтон помог Каллуму сдвинуть тяжелую дверь. Каллум вошел в комнату и оказался в объятиях Кирсти. Хоть Пейтон и улыбался при виде того, с какой яростью Каллум протестовал против подобных нежностей, а все же он не мог не отметить, что немного ревнует к одиннадцатилетнему мальчику. Но мгновение спустя Кирсти была уже в его объятиях, и он обнимал ее, все крепче прижимая к себе.

Только сейчас Пейтон осознал, как много значила для него Кирсти. Хотя для подобных озарений момент был не самый подходящий. Ужас, охвативший его, когда он думал, что Кирсти потеряна для него навсегда, постоянная тревога о том, что может с ней случиться, наконец, радость, которую он испытал, когда она вновь оказалась в его объятиях, — все это могло иметь только одно объяснение. То, что он испытывал к этой девушке, была не просто страсть, не симпатия или уважение. Это было то сложное, не поддающееся определению чувство, которое называется любовью. В одном Пейтон совершенно не сомневался: Кирсти должна остаться с ним навсегда.