Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

На следующий год Митидзанэ был назначен главой миссии в танский Китай. Обстоятельства этого назначения — одно из самых белых пятен в его карьере. Возможно, таково было личное решение императора Уда, желавшего почтить своего близкого друга и советчика, поставив его во главе столь важного посольства, считавшего также, что Митидзанэ, величайший ученый того времени, будет самым соответствующим главой миссии, основные цели которой лежали в сфере культуры. С другой стороны, возможно, что это назначение было спровоцировано Фудзивара, дабы убрать соперника с пути. В любом случае, очень похоже на то, что сам Митидзанэ, несмотря на свое увлечение всем китайским на протяжении жизни, имел не больше желания повидать саму страну, чем известный современный ученый Артур Уэйли, постоянно отвергавший приглашения посетить Дальний Восток.[127]

Дипломатические миссии в Китай, регулярно посылавшиеся с VII века, начали отправляться с перебоями с тех пор, как столицей стала Хзйан-кё. Хотя торговцы и монахи все еще шли на риск и перебирались на континент в своих целях, ни один из официальных посланников не был отослан, начиная с 838 года. Это было частью государственного отхода от внешних контактов, полубессознательного процесса концентрирования вокруг местной японской культуры и японизирования предыдущих культурных заимствований в противовес прямому импорту из-за рубежа.

Говоря более конкретно, рост корейского пиратства и многие другие опасности долгого морского путешествия приводили к тому, что джентльмены при хэйанском дворе совсем не радовались, когда их включали в состав миссий в Китай. Корабль посла, назначенного в 836 году, прибило обратно к острову Кюсю жесточайшим штормом; он не смог отплыть и три дня спустя. Когда же миссия наконец отчалила, заместитель посла, известный сочинитель китайских поэм, тайком остался на Кюсю, сказавшись больным, которому трудно перенести тяготы путешествия. В дальнейшем он был лишен ранга и сослан, однако год спустя получил полное прощение и счастливо возвратился в столицу, без сомнения, хваля себя за столь ловкий маневр. На протяжении последовавших пятидесяти лет о дальнейших миссиях разговора не шло.

Основной причиной внезапного решения императора Уда послать в 894 году новое посольство была необходимость приобрести некоторые рукописи, отсутствовавшие в собраниях японской столицы, а также стремление удовлетворить желание руководителей двух основных буддийских школ, которые уже давно настаивали на том, чтобы правительство отправило официальную миссию, с помощью которой можно было бы получить некоторые священные писания и наладить обмен монахами. Однако всего через месяц после назначения посольства поездка была отменена по совету самого посла — Сугавара-но Митидзанэ, написавшего памятную записку, в которой рекомендовалось прекратить посылку всех миссий на материк. Предлогом послужил тот факт, что условия в Китае, где династия Тан подходила к закату своего впечатляющего правления, были слишком неустойчивыми, чтобы оправдать возобновление дипломатических отношений, и что в политическом плане было бы гораздо мудрее подождать, пока танское правительство не укрепит свой контроль, или не будет сменено новой династией. Это был весомый довод, однако Митидзанэ почти наверное имел и личные причины колебаться в отношении целесообразности своей поездки в Китай.

Будучи самым выдающимся китаеведом своих дней, Митидзанэ вполне мог стесняться возможности очутиться в ситуации, когда его незнание разговорного китайского языка стало бы очевидным как для хозяев, так и для других членов миссии. Ученый, писавший элегантные китайские стихи с десяти лет, вполне мог тяготиться перспективой зависимости от простого переводчика в своих повседневных делах. Помимо этого, у Митидзанэ мог возникнуть самый что ни на есть человеческий страх перед реальными опасностями путешествия. Несмотря на свою героическую репутацию и посмертно приписываемую жестокость, он не был наделен какими-то необычными запасами физической храбрости, и возможность попасть в кораблекрушение, встретить пиратов или быть атакованным вооруженными бандитами в самом Китае, что было бы бодрящим стимулом для динамических героев последующих эпох типа Сайго Такамори, вероятно, устрашала хэйанского придворного, привыкшего к замкнутой жизни в столице и ее пригородах. Наконец, что важнее всего, Митидзанэ был задействован в решающем противоборстве с семейством Фудзивара, и любое продолжительное отсутствие при дворе (часто со времени отбытия и до возвращения посланников проходило несколько лет) могло иметь опасные последствия.