Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

Место, занимаемое Митидзанэ в правительстве и, особенно, его отношения с императором не были настолько прочными, чтобы отказаться от подобной миссии без малейшей опасности упреков. Это событие стало знаменательной вехой в японской истории, поскольку отношения с китайским правительством были возобновлены лишь через несколько веков. За этот долгий период японская культура непрерывно отходила от китайского наставничества, прокладывая свои собственные пути практически в каждой области. Так, начиная с Х века большинство знаменитых поэтов писали стихи гораздо чаще по-японски, нежели по-китайски; художественная проза развивалась, как специфически японский жанр, достигнув кульминации в «Повести о Гэндзи» — первом в мире психологическом романе, не имевшем аналога в ранней китайской литературе; Х век дал первый образец картинок-свитков эмаки, стиль которых совершенно японский. Выглядит весьма ироничным (и типичным для синдрома героя-пораженца), что именно Сугавара-но Митидзанэ, один из величайших синологов в японской истории, предпринял шаг, символизировавший новую независимость его страны от континента.

Говоря о его политических успехах, следует заметить, что Митидзанэ поступил правильно, оставшись в столице. Через несколько лет после того, как отказались от посылки миссии в Китай, правительство объявило о ряде новых назначений. Токихира и Митидзанэ продвигались в тандеме: молодой лидер Фудзивара был назначен Главным Советником, а Митидзанэ получил тот же пост на сверхштатных основаниях. Поскольку должность канцлера и все высшие посты в Большом Государственном Совете были вакантны, это означало, что теперь двое соперников были первыми министрами в правительстве императора Уда. В дополнение к тому Митидзанэ был назначен Министром Внутренних Дел. При японском дворе назначения на высшие посты и должности стали прерогативой избранного круга семейств; на вершину было невозможно взобраться лишь силой своей учености или интеллектуальными способностями.[128] В Японии никогда не было широкого круга образованных людей, которые процветали в Китае, и, хотя Фудзивара и являлись щедрыми патронами искусств и наук, не было и речи о том, чтобы «просто ученые» получали политическую власть. Однако, в качестве ближайшего сподвижника императора и наставника наследного принца, Митидзанэ обрел при дворце большие возможности. Он регулярно участвовал в закрытых совещаниях, не только излагая академические соображения и давая советы по китайской поэзии, но и излагая свои взгляды на дела в императорской фамилии и важные события в государстве. Для Фудзивара и их друзей это являло собой неслыханное нарушение всех неписаных правил; стало ясно, что рано или поздно им надо будет выжить Митидзанэ из дворца. В этом устремлении Фудзивара-но Токихира мог рассчитывать на поддержку большинства других аристократов, поскольку они наверняка отнеслись с неприязнью к быстрому вознесению на иерархические высоты того, кто совсем недавно занимал скромный пост провинциального губернатора и принадлежал к фамилии, никогда не обладавшей высшими рангами. Непопулярность Митидзанэ в придворных кругах подтверждается записью о том, что он ударил по лицу Фудзивара-но Суганэ; нет никаких подтверждений истинности обвинения (из того, что мы знаем о его характере, это кажется маловероятным), однако нам известно, что Суганэ был одним из тех аристократов, кто позже присоединился к обвинителям героя.