Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

Структура правительства в позднехэйанскую эпоху, при всей ее громоздкости и неэффективности, похоже, могла бы еще влачить свое существование по чистой инерции, как вдруг в 1156 году внезапная вспышка насилия, во время которой враждующие придворные группировки имели глупость выступить в поддержку различных военных лидеров, открыла, что вся структура аристократического правления является анахронизмом. Ибо вся реальная власть в стране быстро переходила к самураям, к тем самым презираемым, невоспитанным воякам, которых «благородные» на протяжении веков использовали в качестве лакеев для разрешения земельных вопросов, поддержания порядка в провинциях и столице, предводители которых теперь были полны решимости направлять ход событий своими руками. Хотя императоров продолжали считать высшими авторитетами благодаря религиозной харизме — прямому происхождению от богини солнца, хотя члены клана Фудзивара продолжали занимать важные позиции в дворцовом микрокосме, эффективное правительство — которое Япония должна была иметь — в будущем должно было управляться классом, обретшим за предшествующий век основную силу в стране; экономический базис этого правительства должен был обеспечиваться контролем над обширными пространствами рисовых полей.

В XII веке придворная аристократия окончательно доказала свою неспособность обеспечить даже минимум практического контроля и административной власти не только в неуправляемых восточных территориях, но даже в близлежащих провинциях и в самой столице. Военные предводители были готовы оставить им все престижные побрякушки и признать императорскую фамилию в качестве морального источника политической власти; не могло быть ни малейших сомнений в том, что в японской истории началась новая эра, и все важнейшие решения теперь будут приниматься предводителями класса самураев, который только и мог провести их в жизнь.

Единственным существенным вопросом, который еще оставался, было — который из двух основных военных кланов будет отправлять власть от императорского имени, или (в более конкретных терминах) — будет ли доминирующей фигурой в новый период Ёситомо, предводитель клана Минамото, сосредоточенного на восточной равнине (неподалеку от сегодняшнего Токио), или Киёмори — глава клана Тайра, основные силы которого были сосредоточены в их фамильных западных провинциях. Оба клана являлись побочными линиями семей императоров раннехэйанской эпохи, и такое происхождение было весьма существенным для их престижа, однако за последние два века, пока они консолидировали свои силы в соответствующих провинциях и формировали новое общество, основанное на отношениях феодального типа между господином и вассалом, они все более и более отходили от правил жизни хэйанского двора и образовали своеобразный военный этнос, практически во всем диаметрально противоположный миру, представленному «Повестью о блистательном принце Гэндзи». Этот новый этнос, суть которого стала выражаться, как «путь лука и лошади», лучше всего был представлен восточными Минамото, которые и психологически, и географически были более далеки от столицы, чем Тайра, и менее подвержены предположительно слабому влиянию императорского двора. И все же, в жестоком столкновении 1159 года полного триумфа добились именно Тайра, и следующую четверть века именно Киёмори и его семья безраздельно правили от имени императора из своего центра в Киото.

Как можно было легко предположить — ибо в этом новом, жестоком веке в жертву приносилось прежде всего основное из самого утонченного — за победой Киёмори последовала серия убийств и казней: власть в массе избавлялась от своих врагов и потенциальных оппонентов. Ёситомо, предводитель Минамото, был предательски убит в помещении для купания одним из своих сподвижников (постоянные напоминания о лояльности в японских военных трактатах, несомненно, отображают частоту подобных случаев), а через некоторое время его старший сын был схвачен и обезглавлен в специальном месте для казней на берегу реки Камо, где не прекращаясь кипела работа.