Благословение небожителей. Том 2

Эти слова вырвались у него сами собой – и, когда он осознал сказанное, по всему его телу побежали мурашки. Раньше он и мысли такой не допускал. Даже если бы небеса падали на землю, принц не сомневался бы, что сумеет этому помешать. Сейчас же с ним произошло нечто поистине ужасное: он утратил веру! Сначала его последователи, а теперь и он сам…

– Как она обрушится? – недоуменно спросил Ци Жун. – Ты ж её держишь!

От этих слов у Се Ляня внутри всё похолодело. Ци Жун не замечал, что принц бледен как мел.

– Братик, давай я тебе помогу, – сказал он с нехорошим блеском в глазах.

– Ты? – удивился Се Лянь. – Это как же?

Ци Жун, недолго думая, ответил:

– Я слышал вашу беседу. Ты говорил, что знаешь, как наслать поветрие ликов? Научи меня, и я сам сотворю чары. Я помогу тебе их убить!

У Се Ляня уже сердиться на него сил не было.

– Ты… несёшь полную чушь. Ты хоть знаешь вообще, что такое проклятие?

– Подумаешь, проклятие! – беспечно бросил Ци Жун. – Знаю, конечно. Братик, ты меня послушай, у меня к таким вещам большой талант. Я часто проклинал своего отца. Мне кажется, он в итоге оттого и помер. Я…

Се Лянь аж задохнулся, он не мог больше это терпеть.

– Уходи, – приказал принц.

– Нет! Нет! – испугался Ци Жун. – Ладно, можешь не говорить мне, как его наслать, но тогда скажи… как избежать заражения?

Душа у Се Ляня ушла в пятки. А Ци Жун продолжил:

– Ты знаешь? Знаешь, почему солдаты не заболевают? Братик, ну расскажи!

Вокруг них столпилось множество придворных. Неизвестно, сколько из них могли слышать этот диалог. Се Лянь боялся, что, если проговорится, это вызовет переполох, и потому упорно молчал. Но поздно – кто-то уже заинтересовался и поднял голову:

– Ваше высочество, это правда?

– Вы действительно знаете, как вылечить эту болезнь?

– Почему не говорите?

Глаза окружающих замерцали тем же нездоровым блеском, что у Ци Жуна. Се Лянь сжал зубы и процедил:

– Я. Ничего. Не. Знаю.

Толпа загудела, но волнение быстро стихло. Тем временем вернулся Фэн Синь. Он ещё издалека заметил, что Ци Жун валяется в ногах у принца, и возмутился:

– Это ещё что?

– Пожалуйста, забери его! – поспешно крикнул Се Лянь.

Фэн Синь ринулся выполнять приказ, но Ци Жун изо всех сил вцепился в Се Ляня и залебезил:

– Братик, ты же победишь мятежников из Юнъаня? Всех прогонишь, да? Ты защитишь нас, спасёшь от беды?

Несколько месяцев назад Се Лянь бы уверенно ответил: «Конечно спасу!» – но сейчас не осмеливался. Ци Жун едва в припадке не бился от нахлынувших на него чувств, и Се Ляня это порядком озадачило. Он отлично знал, что князь Сяоцзин не из тех, кто болеет душой за страну и народ. Даже если всем им угрожает великая опасность, тот должен быть напуган, а не взбудоражен, как сейчас. И тут принц кое о чём вспомнил: кажется, отец Ци Жуна был родом из Юнъаня.

Ци Жун же, не дождавшись ответа, вдруг перешёл на горькие стенания:

– Мой венценосный брат! Неужели ты просто бросишь нас в беде? Неужели позволишь, чтобы чужаки нас притесняли и угнетали? Неужели нет никакого выхода?

От его вопросов Се Ляню стало совсем паршиво: на этот раз Ци Жун попал в точку. В текущей ситуации принц и впрямь не знал, как быть.

– Попрошу государя опять посадить его под домашний арест, – сказал Фэн Синь.

Он наконец оттащил князя в сторону, но тот всё равно продолжал биться в его руках, истошно крича:

– Ты обязательно должен выстоять! Нельзя дать пагоде упасть!

Се Лянь и сам это понимал. Мало было увести подальше людей. Рухнет не только столетняя достопримечательность – под ударом окажется бо́льшая часть улицы Шэньу, множество жилых домов превратятся в труху. К тому же в пагоде хранятся редкие драгоценности и древние свитки, что собирало не одно поколение. Их не успеют вынести, и памятных вещей не станет вместе со зданием. Тогда дух самой столицы Сяньлэ, который символизирует пагода, будет подорван.

* * *

Волшебные силы принца, как вода в Юнъане, с каждым днём оскудевали. Он должен был оставаться здесь, чтобы его изваяние не упало, а оборону города пришлось поручить Фэн Синю и Му Цину. Сам Се Лянь расположился у подножия статуи и проводил всё время в сосредоточенной медитации. Когда-то золотой исполин высотой пять чжанов стоял в Хуанцзи, на горе Тайцаншань. Се Лянь вызвал его сюда, а следом верующие, которым негде стало молиться, роем устремились за ним и совершали подношения прямо под открытым небом. Раньше посторонних не пускали во дворец, но при землетрясении часть стен обрушилась, и теперь сюда мог попасть кто угодно. Да и в той суматохе, что поднялась в столице, некому было уследить за верующими, рук не хватало. Власти боялись разгневать народ и тем самым спровоцировать ещё большие волнения, поэтому пришлось им закрыть на происходящее глаза.