Благословение небожителей. Том 2

Недавно упомянутый «демон» помешкал и снял маску с синей мордой и торчащими клыками, являя белоснежное лицо с тонкими, изящными чертами. Юноше было лет шестнадцать-семнадцать; на фоне бледной кожи едва выделялись бледные губы, глаза мерцали двумя чёрными обсидианами, и несколько тончайших прядей мягких волос спадали на лоб и по бокам щёк. Он выглядел скромным и смиренным – полная противоположность жуткой маске в его руке.

– Его высочество отошёл, – тихо сказал юноша.

Советник едва чувств не лишился. Но ситуация была отчаянная, времени валяться без сознания не оставалось – так что он взял себя в руки и лишь спросил испуганно:

– Как это отошёл? Куда отошёл? Нам пора выдвигаться. Вот-вот выкатят платформу, а на ней не будет божества, один демон! Не сносить мне тогда моей старой головы! Му Цин, что ж ты его не остановил?

Му Цин понурился:

– Мне велели передать, чтобы вы не волновались, всё делали как запланировано, а он скоро будет.

Советник от волнения места себе не находил:

– Да как мне не беспокоиться? В каком смысле «скоро будет»? Точнее можно? А если он опоздает?

Народ, что с самого утра собрался за воротами и уже несколько часов топтался там в предвкушении, больше не мог ждать – люди громко кричали, поторапливая процессию.

К советнику подбежал даосский монах:

– Государыня посылает спросить, почему шествие не начинается? Счастливый час[8] вот-вот настанет, ещё немного – и время будет упущено.

Как же советнику хотелось, чтобы прямо в эту минуту в город ворвались какие-нибудь мятежники и сорвали церемонию. Что за невезение! Почему всё идёт прахом в такой ответственный момент?

Был бы виноват кто другой – сановник давно бы обрушил на него свой гнев, собственноручно бы казнил вредителя. Но шествие задерживал его любимый ученик, его величайшая гордость – и к тому же обожаемый сын правителя! Такого не отругаешь, не выпорешь и уж точно не казнишь. Проще с собой покончить.

Тут из тени главных врат показалась фигура – ещё один юноша ворвался во дворец со звонким криком:

– Почему не выдвигаетесь? Там народ от нетерпения гудит, да и срок на исходе!

То был молодой человек шестнадцати-семнадцати лет, стройный, ладный и очень высокий, с кожей пшеничного цвета. За спиной его висел длинный чёрный лук и белоснежный колчан со стрелами. Он нахмурился и поджал губы. Хоть лет ему было мало, во взгляде читалась несгибаемая твёрдость. Советник ухватил парня за руку и завопил:

– Фэн Синь! Где ваш наследный принц?

Юноша замер, будто догадался о чём-то, а потом в глазах его заплескался гнев. Он бросил негодующий взгляд на стоявшего рядом Му Цина, но тот скрыл лицо под маской демона, не сказав ни слова. Фэн Синь прошептал:

– Некогда объяснять! Скорее выходите, его высочество вас не подведёт!

Ничего не поделаешь: не будет на платформе воина, угодившего богам, – советнику конец; упустит время и опоздает – тем более. Он обречённо махнул рукой:

– Музыка! Выступаем!

В ответ на приказ грянул оркестр духовых и струнных. Сотня императорских бойцов в начале колонны запела стройным хором и двинулась вперёд, увлекая за собой грандиозную процессию.

Эти воины символизировали преодоление препятствий на жизненном пути. За ними следовали прошедшие строжайший отбор прекрасные девушки, невинные и кроткие; в руках они несли корзинки с цветами – знак благой вести. Они разбрасывали лепестки, и те оставляли на земле благоухающую дорожку. Музыканты восседали на колеснице из чистого золота. Стоило процессии появиться из ворот замка, толпа закричала в исступлении и бросилась подбирать падающие цветы. Но как бы красиво, как бы роскошно, как бы торжественно всё ни выглядело, это была лишь прелюдия к главному действу.

Платформа, которую тянули шестнадцать белых скакунов в золотой упряжи, медленно выкатилась из тёмной арки дворца и предстала взглядам десятков тысяч людей. На ней стоял демон в чёрных одеждах и в свирепой маске. Он выставил перед собой двуручную саблю чжаньмадао длиной девять чи и молча принял боевую стойку.

У советника внутри всё сжалось. Как же в тот момент он надеялся на чудо! Но чуда не случилось. Толпа загалдела, а представители знати на высоких трибунах нахмурили брови и принялись переглядываться, наперебой спрашивая друг друга:

– Что такое? Куда подевался воин, угодивший богам?

– Его высочество отсутствует?

– Где же гэгэ Лянь?

В самом центре трибун восседала пара: мужчина с благородными чертами лица и его дражайшая супруга, белокожая и изящная. То была чета правителей Сяньлэ. Не увидев на платформе того, кого ожидала, государыня бросила в сторону мужа взволнованный взгляд. Тот в ответ сжал её руку и взглядом же показал, чтобы она не волновалась, а тихо наблюдала за тем, что будет дальше. А вот толпу, бурлившую по обеим сторонам улицы, успокоить было некому. Крики становились всё громче, казалось, ещё чуть-чуть – и рёв снесёт крыши с домов.