Благословение небожителей. Том 5

Се Лянь стиснул зубы, не позволяя извергнуться наружу собственной крови, и прохрипел:

– Рано радуешься. Я не могу тебя одолеть, но… кое-кто другой может. Даже если тебе удастся выбраться из Медной Печи, Владыка убьёт тебя снова.

И ещё есть Хуа Чэн!

К безмерному удивлению принца, Безликий Бай возразил:

– Кто сказал, что выберусь я?

Се Лянь опешил: а как иначе?

Безликий Бай дёрнул его за волосы так, что голова принца запрокинулась, посмотрел ему прямо в глаза и мягко произнёс:

– Боюсь, ты неправильно понял. В потоках лавы родится «непревзойдённый», но это буду не я. А ты.

– Что ты сказал?.. Но я… – Се Лянь осёкся, когда осознал, о чём речь, и от ужаса покрылся испариной.

– Именно так. Поздравляю, наконец-то ты узнал мою истинную цель. Не это ли твой любимый третий путь?

Казалось бы, когда в Медной Печи заперты небожитель и демон, возможны только два варианта: либо Безликий Бай убивает принца, либо они остаются здесь навсегда. Но если Се Лянь покончит с собой, обернётся демоном и убьёт Несущего Беду в Белых Одеяниях… то сам станет «непревзойдённым».

Принц попытался собраться с мыслями:

– Этого ты хочешь? Даже не мечтай! Да и зачем? Зачем тебе делать меня князем демонов? Я же не сумасшедший, как ты! К тому же, если ты поддашься, Медная Печь может не принять такой исход. Мне не победить.

– Что ж, посмотрим…

Безликий Бай вытянул руку, и в свете пламени Се Лянь увидел, как в ней появляется маска – точно такая же, как на лице твари.

– Помнишь эту маску? Она тебе очень идёт.

Глаза Се Ляня расширились. Ужас, подобно рою насекомых, набросился на его душу и поглотил без остатка.

– Убери… Убери её! – выдавил из себя принц.

Безликий Бай рассмеялся:

– Похоже, у наследного принца плохая память. Что ж, позволь мне напомнить.

Он замолчал, и бледная жуткая маска слилась с бескрайней тьмой в единое целое, тяжёлым грузом навалившись на Се Ляня.

Глава 181 В ночь цветных фонарей прикупи за бесценок одинокую душу

Се Лянь очнулся, рывком сел и закрыл лицо ладонями. По спине его стекал холодный пот.

Причиной столь резкого пробуждения стал кошмар, в котором его родители повесились на балке, а принц во сне, увидев это, не испытал ни радости, ни горя, не проронил ни единой слезинки, лишь в отупении принялся готовить белую ленту для себя. Когда он просунул голову в петлю, взгляд его упал на человека в белом, чьё лицо скрывала маска, одна половина которой плакала, а другая – смеялась. Мужчина хихикнул. Сердце Се Ляня зашлось, лента стянула горло, он начал задыхаться и наконец очнулся.

За окном уже рассвело, снаружи раздался голос:

– Ваше высочество! Вы проснулись?

– Проснулся, – торопливо заверил Се Лянь.

Ещё какое-то время он судорожно хватал ртом воздух, а затем огляделся и понял, что уснул не в постели, а на соломенной циновке. Хоть она была толстой и удивительно мягкой, Се Лянь никак не мог привыкнуть к такому ложу. Покрутив головой, он увидел вокруг не дворец и не постоялый двор, а руины храма наследного принца – опустевший после погрома дальний зал. Голос, что окликнул Се Ляня, принадлежал Фэн Синю – тот ранним утром отправился за едой и теперь звал принца к завтраку.

Се Лянь поднялся на ноги и невольно потянулся рукой к горлу, чтобы убедиться, что на нём нет белой ленты или следов удушения. К своему удивлению, принц действительно что-то нащупал и бросился, перепуганный, к зеркалу, которое валялось на полу поблизости. В отражении он увидел на своей бледной шее обруч чёрного цвета. Се Лянь вспомнил, что это, и успокоился.

Он снова осторожно ощупал проклятую кангу. Небожители, низвергнутые в мир смертных, лишаются всяких привилегий, разве что стареют несколько медленнее. Однако Цзюнь У, надевая на принца проклятую кангу, проявил снисхождение и оставил кое-что ещё: обруч запечатывал не только духовные силы принца, но и тело – Се Лянь не мог ни состариться, ни умереть. Напоследок Владыка сказал: «Если ты вознесёшься вновь, твоё прошлое будет забыто, а канга снята».

Вот только она была сродни клейму, въевшемуся до самых костей. Поймав себя на этой мысли, Се Лянь схватил белую ленту и собирался прикрыть ею шею, но вспомнил ужасное ощущение медленно затягивающейся петли из сна. Поколебавшись мгновение, принц всё же намотал ленту, тщательно запрятав под ней и нижнюю половину лица, а затем вышел из зала.

Фэн Синь и Му Цин ждали его снаружи. Первый принёс пышущие жаром маньтоу, а второй уже неторопливо поедал свою порцию. Фэн Синь протянул принцу две штучки, но у того вид сухой грубой пищи совершенно не вызвал аппетита, и, покачав головой, он отказался.

– Ваше высочество, с утра обязательно нужно подкрепиться. Сегодня у нас много дел, вам потребуются силы! – пожурил его Фэн Синь.

Му Цин, не поднимая взгляда, согласился:

– Именно. Кроме того, есть больше нечего. Придётся довольствоваться маньтоу, если не хотите рухнуть в обморок от голода.

– Ты как разговариваешь?! – вытаращился на него Фэн Синь.