Благословенный

Да у меня большой новостью было узнать что в нашей стране в это время действовал Орден иезуитов. Более того, Россия являлась единственным государством, не запретившим их деятельность! как-то так получилось что иезуиты вдруг опротивели решительно всем государством в Европе, даже ультрарелигиозным испанцам. Екатерина разрешила им поселиться в Белоруссии, где было в то время много католиков. Официально иезуиты прекратили деятельность в Европе, а в России занимались в основном элитным образованием, а вот фактически дела обстояли немного иначе: орден сохранял обширные связи в европейских странах, особенно среди своих бывших учеников. Генеральный викарий ордена Гавриил Линкевич вскоре предстал передо мною, и сразу же начал прибедняться.

— Я всего лишь скромный руководитель белорусского приората, но волею судьбы оказался главой остатков нашего ордена, запрещённого римским папой во всех концах света….

— Но у вас же есть контакты остальных иезуитов… ну или бывших иезуитов. Их же не бросили в тюрьмы?

— Нет, большинство живёт обычной жизнью, только не может принимать участие в деятельности ордена.

— Вот мне бы наладить контакты с этими, «живущими обычной жизнью»… Ведь в вашей сфере «бывших» не бывает, так ведь?

Линкевич закатил глаза, показывая, что я попал в самую точку.

— Мне нравится ваш девиз. «Цель оправдывает средства»… Он вполне отвечает моему умонастроению. Думаю, мы сработаемся, господин Линкевич… если, конечно, вы хотите ещё оставаться в России!

Линкевич хотел остаться. Мы сработались.

Вскоре мне начала поступать информация по этой линии, и одной из наиболее интересных фамилий здесь оказался юный граф Строганов, проживавший за границей…

Глава 11*

Таково было наследие, оставленное мне Потёмкиным. Кроме него, большой объём работы достался мне и от Воронцова. Александр Романович после смерти Потёмкина рассчитывал многое взять свои руки, но обманулся в своих ожиданиях, столкнувшись с новым фаворитом, ещё менее удобным, чем Потёмкин. Воронцов стал всё более отходить от дел, передавая руководство промышленностью и торговлей другим людям. Так, он два раза подряд взял себе два годовых отпуска; видя такое охлаждение к службе, императрица и вовсе освободила его от всех обязанностей. Видя это, я решил предложить собственный план разграничения полномочий.

— Александр Романович давайте, вы пойдёте ко мне заместителем, а я буду главой Коммерц-коллегии и департаментов Сената, ответственных за горную добычу и мануфактурное производство. Вы, как прежде, ведите текущие дела, я же займусь перспективными проектами, и буду уговаривать государыню на их финансирование.

Решили обсудить, что в первоочередном порядке сделать для улучшения наших промышленных и торговых заведений. Я пригласил на совещание лучших специалистов, в том числе Ярцева, Львова и Державина (да-да, того самого. Пафосный рифмоплёт не чуждался коммерции). Первым высказался Воронцов:

— Очень плохо обстоит у нас дело с транспортом. Перевозка товаров крайне затруднена из-за плохих дорог. Многие города, как на грех стоят на песчаной местности; там кони просто выбиваются из сил! Хорошо, если есть судоходные реки, но не везде они есть. Надобно возобновить строительство Вытегородского канала для соединения Волги с Балтийским морем. Государыня императрица ещё 5 лет назад выделила на этот канал деньги; инженер Яков-Эдуард де Витте составил проект и смету на два миллиона рублей. Была выполнена трассировка канала, вырублен лес по пути предстоящего строительства, но когда началась Шведская война, деньги ушли на другие нужды. Теперь надобно всё это возобновить! И с Волги на Дон неплохо бы иметь канал…

Мне оставалось только согласиться — трудности доставки грузов в Петербург по порожистой Мсте были всем хорошо известны.

— Я попробую заполучить нужные на это средства. Только теперь, видимо, потребно будет не менее трёх миллионов — после двух войн рубль сильно упал!

Затем слово взял господин рифмоплёт Державин.

— Надобно сделать так, чтобы между губерниями была добрая связь, и все новости быстро поступали из конца в конец нашего государства. У нас сейчас с этим плохо. Бывает, в одной губернии хлебное изобилие, в другой голод, а известий нет; так и получается, что где-то зерно подают за гроши, а где-то его ни за какие деньги не купишь. И так по всем товарам — скажем, тот год во всём Поволжье было изобилие говядины, так что продавали её по копейке за фунт, а в Москве она шла по двенадцать копеек. И ведь чего стоило довезти баржами или гуртом прогнать быков от Симбирска до Белокаменной, получив в десять раз больше — а вот, никто не ведал… Надо сделать так, чтобы печатали сводки о ценах на все товары во всех губернских городах ко всеобщему сведению; тогда негоциация осмысленней станет, товары потянутся туда, где на них спрос.

Такие новости меня страшно удивили. Неужели из одной соседней губернии в другой нет никаких новостей? Да, тут надобно подумать, как лучше сделать — дождаться появления телеграфа или пока переправлять информацию нарочным…